Лекарство от боли
Шрифт:
— Храм в честь женщины? Но разве они не для богов?
— Для богов, но у Пафоса, как и у Нимфеи существовала традиция: любой Храм на этапе строительства можно было посвятить живому человеку, выражая этим уважение и почет. Тот, кому посвящался Храм, пожизненно получал половину податей, что жертвовались посетителями. А его имя навечно оставалось выгравированным на стене Храма. Подобное право не наследовалось, так как являлось слишком личным.
— То есть императрица получила постоянный доход?
Саша попыталась представить, какие деньги могут жертвовать посетители
— Она не только получила доход, но и попросила, чтобы верховным жрецом Храма стал нимфеец. И император согласился.
— Он настолько ей доверял?
Сейчас картина готовящегося заговора казалась очевидной, но ведь для императора все выглядело иначе.
— Он делился с ней своими планами и мыслями, советовался, приглашал ее на заседания Сената, где и познакомил с тем, кого Мелпомин также пробудила.
Еще несколько шагов и новый портрет, совсем небольшой, но удивительно живой и точный. Уже немолодой мужчина, с широким, грубоватым лицом, со светлыми, живыми и очень умными глазами. Широкоплечий. Коренастый. Он казался невысоким, даже когда сидел. А еще от него веяло чем-то неуловимо знакомым.
— Нестор Маркис. Исследователь, практик, ученый по меркам того времени. Весьма талантливый и разносторонне развитый человек, сумевший быстро возвыситься при дворе и ставший почти правой рукой императора. Он занимался усовершенствованием того оружия, что создали нимфейцы.
— О, Боже…
Глава 31
…— Маркис долго не признавал свои чувства и сопротивлялся им. По воспоминаниям его друга, Нестор метался между долгом и чувствами. Он искренне полюбил императрицу, восхищался ее умом и силой духа, а также видел куда больше, чем император, но… Молчал.
— Он тоже вел дневник?
— Его верный слуга, оказавшись в тюрьме после смерти господина, занялся описанием тех событий. Его трактовка оказалась столь хороша, что ее не уничтожили. Не опубликовали, но сохранили в императорской библиотеке. А спустя несколько веков включили в учебники истории, как самый непредвзятый взгляд на эпоху Раздора.
— Эпоха Раздора?
Они снова шли в темноте, к которой Саша успела уже привыкнуть. Сродниться с языками пламени и тенями на стенах. С влажностью и прохладой, окружающей со всех сторон.
— Императрица Мелпомин не только уничтожила Сенат, посеяв вражду и соперничество между его членами, но и разрушила основы религии того времени. Избавившись от мужа и советников, она провозгласила себя регентом при малолетнем сыне. А затем велела закрыть все Храмы старых Богов, а жрецов изгнать. Народ Пафоса воспротивился, но армия подчинялась правителю. К тому же, Мелпомин завладела разработками Нестора, и в руках ее доверенных людей появилось новое оружие…
По спине пробежал холодок, а кожа, в который уже раз, покрылась мурашками от представления тех событий.
— А во что верили в Пафосе?
Пламя выхватило на стене еще одно изображение. Старое. Старее, чем последние портреты. В красно-черно-белой гамме. Алый
— Главным богом считался Воин, покровитель мужчин, здоровья и процветания. Ему всегда помогал Кузнец или Мастер, истинные имена Богов не сохранились до наших дней, но суть ясна по рисункам. Также существовал Бог Мертвых, насылающий духов и болезни. Он считался главным противником Воина. А его покровитель — Бог-Отец. Он не вмешивается в жизнь людей, но лишь наблюдает, и после смерти судит по справедливости. Еще есть Посланник — он не имеет своей воли, но лишь исполняет приказы Отца или Бога Мертвых. Сопровождает души в загробный мир или является людям, чтобы донести волю Богов. Также он покровительствовал дорогам и путешественникам.
Арес, Аид, Зевс, Гефест и Гермес. Сильно урезанный пантеон греческих богов. И ни одной богини, хотя в Греции их имелось немало.
— А кому поклонялись женщины?
— Богине Любви и Матери. Их изображений как таковых не сохранилось, а храмы им были малы и строились на окраине. Думаю, не стоит объяснять почему.
Они с Филис встретились взглядами. Ну да, что уж тут объяснять? Если роль женщины низведена до наложницы и продолжательницы рода, то и храмы ей ни к чему. Хватит и окраины города.
— А тот Храм, который император построил в честь Мелпомин, кому в нем поклонялись?
Жрица улыбнулась и едва заметно кивнула, словно одобряя вопрос.
— Всем пятерым богам. Он являлся общим. И потому поступок императора вызвал много споров и вопросов, но он сумел заставить завистников замолчать. Открытие Храма было красивым и торжественным. Народ принял широкий жест императора и простил его.
— А Нестор? Ты сказала, он видел намного больше, чем император. Неужели он не понимал, к чему все идет?
— Понимал. Судя по воспоминаниям его слуги, господин делился с ним своими сомнениями. И опасениями. Он чувствовал напряжение во дворце незадолго до бунта. Видел, что в Сенате не все гладко. Он хотел собрать у себя отдельных сенаторов и побеседовать с ними, убедить их договориться между собой. Он пытался добиться аудиенции у императора, но тот все время оказывался занят. А императрица встречала его с неизменной улыбкой и занимала искусной беседой. Нестор, действительно, пытался остановить надвигающуюся беду. Его слуга несколько раз даже подслушивал его беседы с Мелпомин, в которых Маркис пытался напрямую переубедить императрицу. Отговорить ее. Не губить государство. Но она уходила от ответа. А в последнюю встречу протянула ему бокал вина. Слуга Маркиса считал, что хозяин понял, что в бокале находился яд. Он взял его обеими руками, посмотрел в глаза императрицы и выпил все до капли. А через минуту упал мертвым к ее ногам. Мелпомин лишь отвернулась и приказала арестовать его слугу. В тот день случился переворот…