Лекарство от боли
Шрифт:
Александра уже знала, что на Киорисе говорят на другом языке, и что в космосе среди разумных рас, входящих в Совет Безопасности, принят также и всеобщий, упрощенный язык. Ни тот, ни другой, она не знала. Но могла понимать благодаря универсальному переводчику — небольшому наушнику, прикрепленному на манер каффа. Именно из-за него создавалось впечатление неправильности между услышанным и произнесенным. Клео говорила, что переводчик не только озвучивает, но и постепенно учит языку. Поэтому позже от него можно будет отказаться.
Сама киорийка использовала аналогичный прибор, чтобы понимать Сашу.
Ей самой любое усилие давалось невероятно тяжело. А еще — ничего не хотелось. Ни есть, ни двигаться, ни изучать что-то новое. Даже на удивление сил не хватало. Только тупое созерцание и бессмысленное существование. Зачем ее спасли? Зачем везут на другой конец Вселенной? Почему не оставили на Земле?
Ответом служила универсальная фраза — так решил коммандер. Кто этот неведомый вершитель ее судьбы, и почему он принял столь странное решение, Саша не знала. Мельком ее собеседница оговорилась, что ситуация крайне необычна. И нарушает несколько пунктов правил, но затем резко сменила тему и больше к ней не возвращалась.
Саша отодвинула наполовину полную тарелку и попробовала рыбу и сыр. На нее снова накатывала усталость. Дома такое случалось довольно часто. К счастью, она работала удаленно и могла позволить себе не вставать с кровати сутками. А вес не набрала не иначе как чудом. Или от того, что почти ничего не ела. Ольга говорила, что она похожа на выходца из Бухенвальда. К счастью, Клео ничего не знала ни о фашизме, ни о концлагерях. Но при виде недоеденного обеда нахмурилась.
— Ты поглощаешь очень мало питательных веществ. Мы проанализировали данные с Земли, чтобы лучше организовать лечение. И, судя по нормам…
Александра закрыла глаза, испытывая огромное желание закричать и избавиться, наконец, от этой заботы. От присмотра. От сопровождения… Она тяжело и поверхностно задышала, пытаясь успокоить биение пульса в висках. Браслет на левой руке чуть плотнее охватил запястье. По телу прошла волна легкой прохлады. Напряжение немного ослабло. И это тоже вызвало легкое, едва заметное раздражение. Быстро сменившееся равнодушием.
— Если хочешь, мы взяли из информационного поля планеты записи музыки и видео. Ты можешь ознакомиться с ними.
Музыка. Видео. Фильмы? Девушка взглянула на собеседницу уже с легким интересом. Неужели она сможет получить кусочек дома? Заметив ее перемену, Клео сразу же проявила инициативу и проводила к рабочему месту с монитором.
Следующий час прошел за разбирательством с новой техникой. В целом, многое понималось интуитивно. Интерфейс оказался несложным, монитор — сенсорным, и многое регулировалось непосредственно руками. В частности медсестра показала, как создать в информационном поле корабля личный раздел и скопировать туда все, что интересно, из общего.
К счастью, большая часть файлов оказалась на русском или английском. Раздел музыки Саша пока решила не трогать, а в видео залезла с головой, копируя все, что казалось хоть немного знакомым. Наткнувшись
— Я рада, что тебе лучше.
Голос Клео заставил вздрогнуть. Саша так увлеклась, что забыла про свою компаньонку. Очарование момента ушло. Улыбка пропала, но возможность немного отвлечься и окунуться в привычный мир успокаивала. Словно спасательный круг посреди океана. Жизнь не спасет, но дает надежду.
— О чем этот фильм?
На мониторе как раз транслировался пейзаж Англии 19-го века. Двое всадников мчались по полям под взглядом юной девушки.
— Гордость и предубеждение. Он… о любви. Не в современном мире, а в прошлом. Примерно двести лет назад.
— Что ж… Я не буду мешать. Отдыхай, я зайду вечером.
Александра рассеянно кивнула. Сериал, как и книгу, она знала едва ли не наизусть. И почему-то именно сейчас, так близко столкнувшись с чем-то знакомым, вдруг начала понимать, что она уже не дома. Что все происходящее — не сон. Что ее на самом деле забрали инопланетяне.
Осознание заставило сердце биться чаще. Сильнее. Но девушка усилием воли задавила нарастающую панику. Нет. Она не станет впадать в истерику. В конце концов, все не так уж плохо. Она жива, здорова, ее кормят и даже развлекают. Не говоря уже о том, что все вокруг может оказаться каким-нибудь социальным экспериментом. А она вовсе не на космическом корабле, а в какой-то засекреченной лаборатории где-нибудь в Сибири. В конце концов, ничего жуткого или принципиально отличающегося от Земли она пока не видела.
А при желании все можно проверить. Стоит только выйти из каюты…
Ночь в космосе мало отличается от дня. Разве что меняется освещение в коридорах, как объяснила Клео. На военных кораблях экипаж никогда не спит полностью. В рубке управления постоянно кто-то дежурит. К тому же военные много времени проводят в гимнастических залах за тренировками.
Что такое гимнастические залы, и где они расположены, Саша предпочла не уточнять. Ей хватило разговора о жизни на линкоре, а ее медсестра лишь порадовалась проснувшемуся интересу и ушла к себе после ужина довольная, напевая под нос какую-то смутно знакомую мелодию. Кажется, кто-то уже приобщился к земной культуре…
Александра долго лежала на кровати, глядя в потолок. В медицинском блоке она отключалась мгновенно, а здесь… Ее лихорадило как перед экзаменами на первом курсе. Руки вспотели. Сердце ухало в груди. А браслет не спешил успокаивать. Почему? Ей ослабили контроль, посчитав безобидной? Нет, конечно, она не могла никому причинить вреда, но все-таки… Или ее заперли в каюте? Тогда беспокоиться, действительно, не о чем.
На то, чтобы уговорить себя встать и дойти до внешней двери, у нее ушло полчаса, показавшихся вечностью. Страх и здравый смысл боролись с желанием разобраться в происходящем. Она то подбирала доводы, чтобы выйти в коридор, то убеждала себя остаться на месте. Зачем куда-то идти, если и здесь все хорошо? А если хорошо — только видимость? Если ее забрали для каких-то опытов? А если поймают в коридоре, что сделают? А если не поймают — куда идти? А если она кого-то встретит — что сказать?