Лекарство от любви
Шрифт:
— Я подумаю, — усмехнулся Кай. — Но твоя магия позволила сделать кандалы нержавеющими. И ты собираешься изнасиловать весь мир.
— Я собираюсь всего лишь упорядочить процесс, который и так идет по всему миру без меня. И поставить его на службу разумной цели. «Ты должен делать добро из зла, потому что больше его делать не из чего».
— Цели и средства, — Кай положил на тарелку гроздь крупного лилового винограда и отщипнул одну ягоду. — В конечном счете все моральные дилеммы сводятся лишь к одному вопросу — вопросу цены. Да и не только моральные, на самом деле.
— Цену платить придется в любом
— Ты им не просто неподконтрольна, — заметил Кай. — Они ничего не могут сделать тебе, но при этом ты может сделать что угодно им. Вот такая ситуация для них, конечно, особенно невыносима… и где-то я их понимаю.
— Это всего лишь помещает их в шкуру обычного человека, живущего под их собственной властью, — усмехнулась Изольда. — Миллионы живут и не жалуются.
— Кое-кто жалуется.
— Да, да, я читала все твои обличительные стихи… Но Светлые, конечно, стихами не ограничатся. Я не знаю, что именно они могут мне сделать, если не способны даже приблизиться ко мне на опасное расстояние — но они уже нашли тебя и придумали это твое заклятье, найдут и придумают и что-нибудь еще. Абсолютных защит не бывает. Может быть, они сумеют спровоцировать землетрясение в моих горах, устроив какой-нибудь грандиозный катаклизм за пределами моей досягаемости. Или запустят эпидемию чумы на своей территории, которая перекинется и сюда. В результате, конечно, перемрет и половина их собственного населения, но ты думаешь, это их остановит?
— Не остановит, — согласился Кай. — И знаешь, как это будет называться? Войной во имя любви. Во имя защиты Истинной Любви от ведьмы, дискредитирующей сие Великое и Светлое Чувство.
— Вот именно. Эта война не будет войной за свободу ни с какой стороны. Это будет борьба диктатуры Светлых против диктатуры Умных.
— Дураками я бы их все же не назвал, — заметил Кай. — Неразумными — другое дело. Для разумности мало иметь ум — надо еще применять его по назначению. А не для того, чтобы давить любое развитие, способное нарушить их священное Равновесие и моральные догмы… через которые они с такой легкостью переступают ради их же сохранения. Вместо того, чтобы использовать свой ум для движения вперед, они используют его — и с немалой изобретательностью, надо заметить — для того, чтобы оправдать стояние на месте. Им тоже не нужны никакие сюрпризы. У магов это наследственное?
— Магические способности не наследуются. Насколько мне известно.
— Ты поняла, о чем я.
— Я против совсем других сюрпризов. Не тех, которые несет открытие нового.
— А если, допустим, какой-нибудь ученый откроет способ уничтожить любовь? Сделать всех такими, как мы? Что ты с ним сделаешь? Пошлешь палачей?
Изольда на мгновение задумалась.
— Нет, — сказала она. — Я дам право каждому выбрать, воспользоваться ли его открытием. Недостойные свободы откажутся сами. И их будет абсолютное большинство… увы. Причем дело не в том, что они не способны на сознательный выбор из-за моей магии. Она
— Да, — честно ответил Кай. — Ты отчасти права, общение с твоими рабами навело меня на те же мысли… и все-таки некорректно спрашивать у больного, хочет ли он лечиться, пока его мнение формируется под влиянием этой же болезни.
— Ты бы просто обнажил пустоту в их мозгах, которую они сейчас заполняют любовью.
Думаешь, они бы стали заполнять ее умом? Как бы не так! Уму там неоткуда взяться. Они бы нашли себе другие заполнители — пьянство, например, или азартные игры… То, что ты предлагаешь — это все равно что учить плавать, сталкивая в воду. Некоторые выплывут, но слишком многие потонут.
— Тем, кто потонет по причине пустоты в мозгах, туда и дорога.
— Так ведь они не совершат дружно самоубийство, хотя даже такой результат тебе бы вряд ли понравился. Просто представь, как отразится на экономике — да и не только — одновременное самоубийство большей части населения… Но, повторяю, они этого не сделают, а пустятся во все тяжкие, пытаясь наверстать утраченное другими пороками. И породят хаос не меньший, а возможно, и больший, чем все влюбленные безумцы и преступники, совершающие преступления на половой почве.
— Думаю, что меньший. Во всяком случае, в долговременной перспективе. Другие пороки не столь сильны и не столь популярны. И не столь разрушительны для способности мыслить здраво. Пьяный протрезвеет уже на следующий день. У влюбленного этот процесс затягивается на куда больший срок… иногда и на всю жизнь. И потом, кто сказал, что с пьянством и прочим тоже не надо бороться?
— Ты хочешь лишить людей цели.
— Цель разумного существа — познание и творчество. А вовсе не… — Кай сделал брезгливый жест.
— Ну так и какой процент среди людей составляют разумные существа? — усмехнулась Изольда.
— А ты хочешь дать им цель — служить тебе.
— Раз уж они все равно — стадо, им нужен пастух.
— В дикой природе стада обходятся без пастухов. Смертность там выше, но зато и выживают самые сильные и умные особи. Которых пастухи отправили бы на мясо первыми, чтобы не нарушали общей гармонии… Я бы мог согласиться, если бы ты влюбляла в себя только дураков. Допустим, они ничего лучшего и не заслуживают. Но твоя магия действует и на умных.
— Ты сам только что сказал — далеко не все умные разумны.
— Но и не все разумные, насколько я понимаю, обладают нашим иммунитетом к любви. То есть разумность они под твоей властью утратят. И вот это мне уже совсем не нравится.
— Что поделать, моя магия не работает избирательно. Я бы сама предпочла иное, но… Пусть тебя утешит то, что, как я уже говорила, я не собираюсь влюблять в себя все человечество.
— Меня это не очень утешает. Все равно общее количество разума в мире уменьшится — пусть даже и ради того, чтобы он получил верховную власть… Мне, вероятно, не следовало говорить с тобой так откровенно?