Лекарство от предательства
Шрифт:
– Нет пока, он сам встречу назначит, – отвечает спокойно Димка.
– Да с какого?.. – рычу в трубку, не боясь разбудить какого-нибудь соседа по палате. Я лежу в ВИП, поэтому могу себе позволить такое поведение.
– Не нервничай, Кир, не волнуйся, тебе вредно, – драконит меня ещё больше. – Пока су-шеф справляется с обязанностями, а там всё решим, ещё раз говорю: не волнуйся.
Ладно, братец, выпишусь я завтра, тебе мало не покажется.
Глава 7
Алиса
–
Вместе с ногами запрыгиваю на свою кровать, за несколько прыжков оказываюсь на стуле и прячусь за дверное полотно.
– Не подходи ко мне с этой тряпкой! – угрожающе машу кулаком из своего временного укрытия.
– Лиска! – выставляет вперёд руку, в которой зажат клочок чёрной ткани. – Я жду!
– Не-а! – ещё крепче впиваюсь пальцами в дверь. Даже если захочет, ни за что не вытащит меня отсюда.
Сама Ласовская одета в короткую кожаную юбку и коричневый трикотажный джемпер. Её белокурые локоны сегодня ещё больше пушатся, чем обычно, а алые пухлые губы способны за одно мгновение приковывать внимание противоположного пола.
– Между прочим, девушкам вредно ходить в таких вещах, можно застудить…
– Ой, не включай старую бабку! – фыркает презрительно, обрывая меня на полуслове.
– Я не бабка, я медик, вообще-то, – возмущённая наглостью подруги, теряю бдительность и выхожу в центр комнаты. – Поэтому прислушаться к моему мнению некоторым не помешает.
– За-ну-да, – тянет Настя, бросает огрызок платья, а иначе я этот лоскут не могу назвать, на мою кровать, и плюхается рядом. – Что, реально в джинсах пойдёшь?
Смотрит на меня с лёгким налётом брезгливости на кукольном лице.
– Нет, – растягиваюсь в самодовольной улыбке и интенсивно машу головой. Так, что мои тщательно прокрашенные рыжие волосы хлещут меня по лицу. – Я пойду в джеггинсах.
– Час от часу не легче, – Настя хватается за сердце и падает спиной на мою кровать. – Ещё немного, и мне понадобится реанимация. Давай, добей меня, скажи, что лицо рисовать тоже не будешь.
Я возвожу задумчивый взгляд к потолку, словно ища на идеально ровном, недавно подшпаклеванном пространстве ответ.
– Так уж и быть, ради тебя… – иду к своему шкафу, распахиваю дверцы и беру с верхней полки косметичку. – Но лосины ни на что не променяю, они такие удобные.
Кручусь вокруг своей оси, демонстрируя выгодно обтянутые чёрной тканью бёдра.
– Ооо! – восклицает, закрывая ладонью глаза. – Я сейчас ослепну!
Впрочем, на полноценный вечерний макияж я всё равно не соглашаюсь. Только подкрашиваю ресницы, немного подчёркиваю скулы и наношу прозрачный блеск на губы, придавая им немного больше объёма.
– Скучно! Скуч-но! – тянет Настя, разглядывая меня через отражение в зеркале.
Одним резким движением стягивает с моих волос резинку и взъерошивает их своими длинными, покрытыми чёрным лаком ногтями.
– Так-то лучше!
– Ладно, – машу рукой, – пусть так будет.
Мы выходим из дома под неодобрительное цоканье моей мамы. Она считает, что я должна помириться с Андрюшей, а не по клубам расхаживать. Я и сама не горю желанием посещать злачные места, но уже пообещала подруге, когда была в состоянии аффекта, поэтому приходится выполнять данное обещание.
А вот с Андреем я и сама не понимаю, что делать. Прошла уже неделя после того, как я застукала его с той кикиморой, но он так и не появился. Нет, прощать я его не собираюсь, а вот свадьбу отменить не мешало бы. Но как я могу этот вопрос в одиночку решать?
Всего за тридцать минут красная «куколка» Ласовской довозит нас до одного из самых популярных клубов города с подсвеченной неоном надписью «Ред». Ещё с парковки замечаю, что возле самого входа толпится народ. Разодетые, словно модели, девушки и парни – у кого джинсы сильнее порваны. Блин, им реально не холодно с этими дырками? Всё-таки зима на улице, февраль месяц как-никак.
Целых полчаса мы стоим в этой дурацкой очереди, и когда подходит наш черёд, я уже почти не чувствую ног. Приплясываю, чтобы хоть немного согреться, но тут же получаю толчок в бок от Ласовской.
– Прекрати прыгать, а то этот секьюрити и так на тебя с подозрением косится, – шепчет мне, умудряясь попутно улыбаться преграждающему вход в «Ред» шкафу.
И тут мою голову посещает гениальная мысль: надо вести себя как-нибудь так, чтобы меня в клуб не пустили. Тогда и Настя не обидится, и в эту обитель разврата идти не надо будет.
Вот только реализовать свой бомбовский план я не успеваю, потому что бритоголовый шкаф, просканировав нас цепким взглядом, кивает и щёлкает карабином на цепочке, якобы закрывающей вход в клуб.
Ласовская начинает улыбаться ещё шире и первая проскакивает в сторону входа.
– Пойдём! – тянет меня за рукав куртки, отчего тот немного сползает.
Делаю неуверенный шаг, а на память приходит картина из детства. Деревня. Моя бабушка, которая тогда была ещё жива, и её замечательные коровы. Дед, когда был молод и полон сил, построил для них загон. Крепкий такой, дебёлый, и вместе с бабушкой они их каждое утро выгоняли, чтобы выпасти на пастбище. Так же цепочками щёлкали, цепляя карабин к ошейнику, как этот амбал при входе в заведение. И я, ступая внутрь «ну офигеть, какого крутого» клуба, чувствую себя той самой коровкой, которую Настя ведёт выгуливать.
– Ты чего? – подруга притормаживает в узком коридоре, когда замечает, что мои ноги буквально приросли к полу.
– Да так, неуютно мне тут, – смаргиваю наваждение и иду следом за Ласовской.
В зале грохочет музыка, пахнет потом и алкоголем. Делаю глубокий вдох, надеясь немного насытить лёгкие кислородом, но в итоге чувствую только тошноту.
– Я не могу, Насть, мне нехорошо здесь! – кричу на ухо подруге.
Мы почти подошли к самому эпицентру веселья, и я даже сама не слышу собственных слов.