Лекарство от скуки
Шрифт:
— Преподавали? Но как тогда…
— Считайте, что это была любовь с первого взгляда. По крайней мере, только так я могла для себя определить его внимание.
— На сколько же вы старше?
— Шесть лет примерно… Даже чуть больше. Вот только вы успели плохо обо мне подумать. Наши отношения не были похожи на сумасшествие. Не было страсти и необдуманных поступков. Просто… там… где не взяло обаяние, Олег применил характер. А против его характера никакой здравый смысл не попрёт. Наверно, вы знаете… — Предположила я, а Кристина Юрьевна невесело улыбнулась, отставила чашку на кофейный столик
— Олег очень сложный мальчик. Точнее… точнее, не мальчик — мужчина, что делает ситуацию непростой вдвойне. Я не знаю, что между вами произошло и как так вышло…
— Не так давно я развелась с мужем и взяла время на передышку. Мы встретились на пляже. Совершенно случайно. Олег не стал терять время даром, а я не нашла поводов ему отказать.
— Не нашла поводов отказать… — Не одобрила такой оборот речи мать Татарина. — Боюсь, моя дорогая, он ждёт от вас куда большего чем эта вот расплывчатая формулировка.
— Он знает меня достаточно, чтобы это понимать и предъявлять адекватные требования.
— А вы не боитесь обжечься? И, вероятно, обжечься снова, ведь, как сказали, только развелись…
— Не боюсь.
— А того, что сломаете его судьбу?
— Не боюсь.
— А того, что окажетесь очередной целью в его жизненном пути? Этим грешат многие современные люди: получая желаемое, стремительно к нему охладевают. Олег как раз из таких.
— Этого не боюсь тоже.
— Не буду ходить вокруг да около, но выбор сына не одобряю.
— И я вас прекрасно понимаю. Не думаю, что подобрала бы другие слова в аналогичной ситуации.
— Наташа, вы вот развелись, а, знаете ли о том, что и Олег расторг помолвку? Хотя и не помолвку даже, на конец лета была назначена его свадьба, об этом вы знаете?
— Он сказал.
— Мне он так ничего и не объяснил, но то, как стремительно развивались события, говорит лишь о том, будто случилось что-то сверхординарное. Не обижайтесь, но ваш с ним брак мне видится своеобразным побегом от реальности, возможно, попыткой заглушить обиды.
— Не буду с вами спорить. Время покажет.
— Время порой утекает безвозвратно.
— Кристина Юрьевна, я не сдвинусь с этого места, даже если вы палкой меня выгонять будете, так что ваши предостережения…
— Как любая мать, я беспокоюсь. А как женщина, я беспокоюсь в первую очередь о вас. Не стану приукрашивать наши с Олегом отношения, но сына я знаю плохо. Он слишком рано повзрослел и, если честно, уже в пятнадцать совершенно отбился от рук, покатился по наклонной. Это сформировало значительную часть его характера, закалило волю и… сделало жестоким. И то, что порой я вижу в его глазах, для меня, как матери, не поддаётся осмыслению. Когда я перестала справляться, а мой второй муж… может, Олег говорил, он большой учёный, а потому на быт и семейные разборки времени хватало не всегда. Так вот, в тот момент его воспитание я доверила брату погибшего мужа и, теперь понимаю, что это было моей ошибкой. Его дядя воспевал совсем иные принципы, подготавливал благодатную почву вовсе не для тех побегов, о которых когда-то просила я. Мы перестали понимать друг друга. Олег изменился. И то, что я увидела сегодня, именно сегодня… меня не обрадовало.
— Всё будет
— Вы такая лёгкая, Наташа, воздушная, улыбаетесь беззаботно, а Олег отчего-то напомнил мне палача, который тенью движется за вами следом. Он так смотрел, так прикасался. Вы не могли не почувствовать.
— Когда-то я его очень сильно обидела. Всего лишь попросила время, а на деле получилось, что обманула и вышла замуж за другого. И теперь он будет так! смотреть на меня, будет так! ко мне прикасаться. И изменить что-то сейчас…
— Его отец был домашним тираном и мне бы не хотелось, чтобы ситуация повторилась. Пусть Олег никогда не проявлял жестокость, не применял насилие, но этот взгляд… его ни с чем не спутать. Это сомнение, Наташа. В вас или в себе самом — не знаю, но в том, что это сомнение, я уверена наверняка.
— Он сильный и обязательно справится. — Проговорила я, отказываясь её слова воспринимать.
— А вы?
— А я ему в этом помогу. — Поджала губы, не выдерживая оказываемого на меня давления.
— Приносите себя в жертву?
— А у меня нет выбора! — Рыкнула, не сдержавшись. Опомнилась, шею вытянула, не зная, как сказанное исправить и нервно улыбнулась. — Я люблю его. И я ему нужна.
— Я не понимаю…
— А я не готова объяснять.
— Вы вышли за моего сына замуж.
— Потому что устала бегать и прятаться. Я устала бояться, что мой выбор окажется неверным, что желания, которые движут поступками, неправильные и запретные. Я люблю Олега, и я никому его не отдам! Он это знает и чувствует. И если сына потерять не хотите, в ваших же интересах прикусить язык и забыть об этом разговоре.
— А вы хорошая актриса. — Нервно дёрнулись губы Кристины Юрьевны. — Всё не так просто, как мне показалось изначально, верно?
— Всё, что просто, вашего сына не возбуждает.
— А почему вы развелись с мужем?
— Потому что я его не люблю.
— Думаете, Олег сможет сделать вас счастливой? Жизнь с ним — это испытание.
— А я не для того прошла десять кругов ада, накапливая этот чёртов жизненный опыт, чтобы теперь в нём сомневаться. В нём — нет!
— Значит, вы оказались в нашем городе неслучайно?
— Я приехала, потому что он меня ждал. Каждый день и каждый час. Я это знала и испытывать его терпения больше — не пожелала. Если вы не против… — С дивана поднимаясь, я не желала думать о впечатлении, которое произвела. — У вас очень красивый сад… — Проронила, но сама себя замолчать заставила, попросту ненавидя эти нелепые поводы и отмазки. — Я сейчас не в самой лучшей форме и если Олег заметит эту нервозность, возникнут вопросы, а отвечать ещё и на них я не имею ни малейшего желания. Извините. — Кивнула и вышла под её тихое «понимаю».
Татарин сидел в коридоре, подпирая стену, и посмотрел на меня снизу вверх с какой-то вымученной улыбкой. Увидев его, я в сторону шарахнулась, потом только выдохнула и решилась приблизиться.
— Я думала, ты уехал. — Прошептала, а Татарин телефоном, что сжимал в руках, потряс.
— На самом деле вышел позвонить. — Плечами пожал он, поясняя.
Я к нему опустилась и лбом ко лбу прижалась в примирительном жесте, а Татарин улыбнулся и, легко касаясь, губы мои своими губами цеплял.