Лекарство от скуки
Шрифт:
Шутка перестала быть таковой, когда он хватку всё же ослабил, но вовсе не для того, чтобы отпустить. Рукой вверх по её шее повёл, по подбородку, к губам, чтобы грубыми подушечками пальцев их коснуться и замереть, шумно выталкивая из себя опостылевший воздух. Пахом в её бёдра вжался и странно рыкнул, в глаза глядя. Он смотрел безумно, а она с отвращением и издёвкой, мол, не посмеешь. А он посмел. Просто назло ей. Впился в губы, а как отпор почувствовал, зубами прихватил её нижнюю, выслушал угрожающее шипение, и вжался в её тело сильнее. Под ягодицы подхватил, заставляя коленями себя с боков обхватить. Грубыми руками по
Все два года не вспоминали о ней и дружки Громова. Разве что так, изредка, только бы сноровку не потерять, могли окликнуть, освистать вслед или призывно махать рукой, словно старой подруге, предлагая стаканчик пива с утра. А вот сейчас отчего-то вспомнили. Наглые, сытые, судя по тому, как шатаются, ещё с утра не просыхающие, а, может, со вчерашнего вечера. Наташа всего шаг сделала, а Гришка снова перед ней стоит, улыбается.
— Что же ты такая злая, а, Заноза? — Голову набок склонил, неприятно скалясь. — Видать, к ласке мужской не приучена. — Резко руку вздёрнул и за волосы её у самой головы схватил, а Наташа в панике поняла, что не пахнет от них алкоголем.
Алкоголем не пахнет, а глаза как в тумане плавают. Поняла и ужаснулась, а Талашов тем временем уже к её лицу вплотную приблизился.
— А давай-ка я тебя научу правилам хорошего тона. — Придумал развлечение, на дружков оглядываясь. — Тут Миха Гром со дня на день на гражданку возвращается, а ты уже покорная будешь, да? — Слюняво в лоб её чмокнул, не обращая внимания, как Наташа скривилась от отвращения.
Нужный момент уловив, Талашова Наташа от себя оттолкнула и каблуком по ноге больно ударила, но бежать не получилось. Кто-то из дружков уже поперёк живота её перехватил, над землёй приподнимая, другой за ноги удерживал, чтобы не брыкалась, и из арки в сторону озера потянули. Там сейчас тихо, пусто. Десятый час всё-таки.
О том, что угрозы не помогут, разъяснения не будут услышаны, Наташа догадалась, а вот что делать дальше, понимала слабо и кричать принялась. Громко, отчаянно. Впрочем, рот ей заткнули быстро, правда, ладонью, что, то и дело, соскальзывала, потому кричать она продолжала до тех пор, пока на землю у самой воды не бросили, пока ногой по дых не дали, заткнуться заставляя. Её лёгкий плащ силой содрали, буквально на куски разрывая. Кто-то руки выкручивал, кто-то юбку задирал, трусы стаскивал. Она потерялась, не видела лиц, голосов от страха различить не могла. Только кричала истошно, но теперь насильников это, казалось, не беспокоило вовсе. Были слишком увлечены общей эйфорией развернувшегося действа. Ведь они, простые парни из рабочих семей, дочку генерала Измайлова сейчас на пятерых делили.
В какой момент её тело терзать прекратили, Наташа толком и не поняла. Сначала чужие руки
— Тише, не плач. — Услышала над ухом тихий шёпот.
— Я… я так испугалась… — Вжалась Наташа лицом в застиранную гимнастёрку, ногтями в спину вцепилась, понимая, что сама подняться не в состоянии.
— Надо бы милицию вызвать. — Как-то неуверенно предположил спаситель, поставив Наташу на ноги. Туфли её отыскав, помог с ними справиться, на ноги обувая.
— Да пошли они к чёрту, уроды! — Громыхнула Наташа истерическим криком. — И этот скоро явится… предводитель… Чтоб они все разом провалились, вместе со своим Громовым! Отморозки проклятые! — Грязно выругалась, видимо, не успевая в себя прийти.
— И это вместо спасибо, Измайлова? — Смешливо проговорил спаситель, и Наташа глаза к его лицу подняла, нервно щурясь.
— Громов?.. — Неуверенно потянула, стараясь ставший не проходимым ком из горла прогнать. — Ты… ты как здесь? Откуда? Ты специально это?.. — Запнулась, не зная, как обозвать, а Миша на спортивную сумку, что в стороне, прямо на земле валялась, кивнул.
— Только с поезда. — Проговорил серьёзно, а Наташа подбоченилась, нахмурилась.
— А эти?
— А что эти?
— Да так… — Язвительно потянула. — Готовили меня к твоему приезду.
— Надо же… Я, значит, не готовился, а они, так, вовсю. — Усмехнулся Громов, делая ситуацию несколько комичной. Видимо, именно оттого Наташа нервно хихикнула, правда, тут же расплакалась, всё в ту же гимнастёрку с двойным усердием вжимаясь.
— Не плачь, всё прошло. Ведь прошло? Они тебя не обидели? — На бывших товарищей оглянулся, а Наташа непроизвольно его лица коснулась, только на себя смотреть предлагая. — Ты милицию думаешь вызывать? — Громов свой вопрос повторил, а Наташа замялась.
— А что мы им скажем? Напали? Хотели изнасиловать? А что потом? Предъявим порванное бельё, которое они приобщат к делу? Но ведь не изнасиловали! И ничего не украли! У меня и красть-то нечего… Потрепали немного, а это максимум года два условно, даже при пометке, что напали группой лиц.
— И отягчающее не поможет? Ведь в состоянии… какого? Алкогольного?.. — Присмотрелся к лицу одного из дружков Громов.
— В состоянии наркотического опьянения. — Поддакнула Наташа, но лишь развела руками. — Это мало что меняет.
— А ты отца попроси. Он быстро найдёт для них тёплое местечко. — Отчего-то чрезмерно весело хохотнул Громов. Наташа нахмурилась сильнее и теперь будто с обидой.
— Что ты имеешь в виду?
— Нашу с тобой прощальную встречу, разумеется. — Посмотрел тот, склонив голову набок. — Дальше меня служили только пингвины. — Добавил с наигранной весёлостью, но не злился. Наташа по глазам видела, что злости нет.
— А что я могла ему сказать? — Устало пожала она плечами, разворачиваясь в сторону домов. — Я и не думала просить, чтобы как-то поучаствовал.