Лекарство от скуки
Шрифт:
— Вот только путать не надо! — Прикрикнул, на меня наступая. — И дерьмо с нектаром смешивать не надо тоже. — Добавил основательно и чётко, но уже куда спокойнее. — Я сделаю так, как хочешь ты, а что дальше — посмотрим.
— Не будет ничего дальше, Олег. — Отрицательно качнула я головой, а он не одобрил, за лицо меня ладонью с силой придержал, жест этот повторять снова и снова не позволяя.
— Это ты так сказала. — Холодно усмехнулся. — А у меня другая правда. — На ухо шепнул и отпустил. — Спасибо, что провели! — Выдал нарочито громко. Для тех, кто желал погреть уши.
Прикрыл за собой дверь, окунувшись в новый водоворот
В кабинет вернулась, устроилась сидя за столом, но до пяти даже сосчитать не успела, себя успокаивая, как Громов явился. Взгляды бросал пронзительные, но слов, видимо, не находилось. Потому он мимо меня к окну прошёл и на улицу уставился, скрестив руки на груди.
— Нравится? — Язвительно поинтересовалась я, а Громов обернулся, нахмурился. — Вид из окна. — Подсказала, поясняя, а он вместо того, чтобы вести светскую беседу, зубами скрипнул, на месте развернулся и, напротив остановившись, кулаками в стол упёрся, решительность демонстрируя.
— Что это сейчас было? — Выдал с претензией. Хотел, чтобы получилось насмешливо, а на деле вышло, будто обвиняет в чём-то. Сам это понял и губы поджал. — Позлить меня хотела?
— А у тебя есть основания злиться?
Оттолкнулась я от стола и на стуле ближе к окну откатилась, не желая, чтобы этот разговор закончился чем-то вроде поцелуя нетерпения, который уже читался в глазах Громова. Хотя… какие там поцелуи?.. В своих мыслях он уже давно нагнул меня над столом и жёстко трахал, забывая о предохранении.
— Всё ты понимаешь. — Презрительно скривил губы Громов со стоном разочарования. Медленно разогнулся, мученически выдохнул, голову к потолку запрокидывая, и на короткое время глаза закрыл. — Думаю о тебе постоянно. — Тихо признался, нервно закусил губу, чем растерял большую долю своей совершенности, соблазнительности, подавляющего мужского шарма. — О том, что всё могло бы сложиться по-другому. — На меня рассеянным взглядом глянул и нервно потряс головой, пытаясь наваждение сбросить.
Растёр лицо ладонями, чувствительность ему возвращая, губами пожевал, примеряясь к непривычной для себя роли, ведь победителем быть привык, я же уступать не хотела и смотрела на него без должного понимания.
— Мы это уже обсудили. — Сухо подчеркнула. — Будем считать, что поверила тому бреду, будто ты принёс свою любовь в жертву моему благополучию. — Колко заметила, а Громов такой подачи не одобрил и с горечью качнул головой.
На стол присел, какую-то безделушку из личных вещей, что обычно из офиса в офис за собой таскаю, в руки взял, будто бы её разглядывая, на самом же деле слова подбирал, а я ему просто не мешала, точно давая себе отчёт, что совершенно ничего не чувствую. Ничего. А ведь хотелось куда большего…
— Можешь не верить, но чем дальше, тем отчётливее я понимаю: ты лучшее, что было в моей жизни.
На подобное признание я демонстративно закатила глаза.
— Ты женат, Громов. Не стоит бросаться подобными словами.
— Можно подумать, ты не знаешь, для чего мужики женятся. — Неприятно усмехнулся он в сторону,
— А вот не знаю! — Глазами сверкнула. — Просвети! — Вызывающе вперёд подалась и подлокотники напряжёнными пальцами сжала.
— Чтобы было место, где можно отдохнуть душой. — Просто пожал он плечами, будто не заметив моей иронии. — Чтобы было место, где ты можешь не бояться повернуться спиной к другому человеку. Где тебя всегда ждут…
— И с преданностью смотрят в глаза! — Холодно усмехнулась я, перебивая его чувственный порыв. — Громов, ты недооцениваешь женщин! — Заметила, наигранно рассмеявшись.
— Надя не такая. — Заявил, я же, развеселившись, развела руками.
— Все так говорят. А потом: «Почему, когда?! Как она посмела?!» — Жёстко усмехнулась, а Громов губы поджал, снова мою правду не принимая.
— Она добрая и наивная…
— Тогда тебе повезло. — Заключила я, не позволяя ему и дальше супругу нахваливать. Мне было неприятно. Скорее всего, оттого, что обо мне он так сказать не готов, а ведь я ничуть не хуже. Ведь не хуже?..
— Она меня любит. — Продолжил Миша, несмотря на едкие замечания, а я всё не успокаивалась, пытаясь задеть его, пытаясь уязвить.
— Тем хуже для неё. — Категорично качнула головой.
— И я люблю её…
— Слушай, Громов, я что-то в толк не возьму, ты мне о своём семейном счастье поведать пытаешься? — Поторопила его признания, а Громов голову опустил, не зная, что на это ответить.
— Возможно, пытаюсь убедить в этом себя? — Предположил, а я хмыкнула.
— Убедить в чём? В том, что счастлив?
— Хотя бы. А потом на тебя смотрю и понимаю, что вся жизнь как в тумане. А ты в этой жизни, как яркая вспышка, как молния. Завлекаешь. И ведь понимаю, шибанёшь так, что костей не соберу, а отказаться не могу. Навязчивой идеей стала. Чего ты хочешь? — Без должной паузы вопрос задал, чем огорошил.
— Тебя. — Выдала, несмотря на растерянность. Пожалуй, потому, что и сама уверена в этом, потому что приняла эту мысль как истину. Нужен, иначе смысл жизни исчезнет. Нужен, потому что прошлое хочу вернуть. То самое, в котором была счастлива, то, которое так внезапно оборвалось.
— Если бы ты сказала об этом несколько месяцев назад, ещё тогда… на работу устраиваясь, выгнал бы взашей. — Невесело проронил Громов, а я участливо кивнула.
— Знаю.
— Но ты сказала, что это просто работа, ничего личного.
— Соврала. — Зубы сцепила, чувствуя, как по краю пропасти хожу. Страшно, но нестерпимо интересно, что же там… в её глубине… Колотилась от напряжения и сама себе верила. Верила… или это действительно правда?..
В глазах поселилось жгучее раздражение, заставляя их слезиться, но я знала, что слёзы — признак слабости, а слабость недопустима в любых своих проявлениях, если хочешь достичь цели. Потому сжимала зубы сильнее, до желваков на скулах, силясь сдержаться. А Громов… он и не думал прекратить мои мучения, куда там… Смотрел на меня и понять мотивы пытался. Понять, оценить риски, возможные последствия. Врёт всё! Никаких чувств — полный расчёт! И жесты его, за столько лет до миллиметра отработанные, и слова верные давно подобраны. И я уже словно наяву, опережая события, вижу, как ко мне подходит, как берёт за руку, встать предлагая, как стирает со щеки сорвавшуюся с ресниц слезинку и на мои губы смотрит. Раскрыл свои, выпуская мучительный выдох, ко мне потянулся, а я оттолкнула, упиваясь обидой.