Лекарство от скуки

Гейтс Оливия

Она вышла на террасу с видом на Центральный парк, который был погружен в темноту, и сверкающий Манхэттен. Остановившись у перил из стали и плексигласа, Канза вгляделась в ночь и поежилась, когда подул прохладный сентябрьский ветер. Она предпочла бы замерзнуть, чем вызвать подозрение у гостей, что Арам Назарян преследует ее. Однако спрятаться ей не удалось. На террасе были еще несколько человек, и они с нескрываемым любопытством смотрели на них.

Канза обхватила себя руками. Она защищалась от взглядов гостей больше, чем от колющего ветра. Позади

послышался протяжный голос:

– Могу я предложить тебе свой пиджак, или ты по-прежнему предпочитаешь откусить мне голову?

Канза не сдержала дрожь, но замаскировала ее, перебрасывая волосы через плечо.

– Твоя голова все еще на твоих плечах, – заметила она. – Не испытывай судьбу, если хочешь сохранить ее там.

Губы Арама сжались, когда он заметил, что Канза снова вздрогнула.

– Ты из тех независимых женщин, которые предпочтут замерзнуть от холода, нежели позволить мужчине проявить галантность?

– А ты один из тех, кто вынуждает людей выйти на холод, затем настаивает на том, чтобы накинуть на них пиджак, и маскирует все это галантностью, не так ли?

– Я предпочел бы остаться внутри. Это ты вытащила меня на улицу.

– Если тебе холодно, не изображай супермена, предлагая свой пиджак.

На его чувственных губах снова заиграла улыбка.

– Как насчет того, чтобы завернуть за угол? Если уж стоять, то хотя бы не на ветру.

Канза фыркнула, но последовала его совету. За углом ветра действительно не было.

Она повернулась к Араму.

– Стой там, где стоишь, – приказала Канза.

Арам повиновался, но в его взгляде появилось недоумение. – Ты загораживаешь меня от ветра. Надо же найти хоть какое-нибудь применение твоей массивной фигуре, – проворчала девушка.

Его голубые глаза засияли.

– Значит, ты против галантности, но не возражаешь использовать меня в качестве барьера.

– Именно так. Я не собираюсь страдать от холода по твоей милости, – отрезала Канза.

– Разве я заставил выйти тебя сюда?

– Да, ты.

– И как я это сделал?

– Я вышла на террасу, чтобы избежать любопытства, не говоря уже о ревности присутствующих там женщин.

– Ревности? – изумился Арам, его брови скрылись под прядями волос, растрепанных ветром.

– Гости, особенно женщины, все отдали бы, лишь бы оказаться на моем месте и завладеть твоим вниманием. – Канза вздохнула. – Если бы они знали, что я с радостью подарю им эту привилегию, приложив в качестве бонуса внушительный чек.

Смех снова завибрировал в его груди и отозвался в ее теле.

– Даже не думай избавляться от этой привилегии, – предупредил ее Арам. – Она твоя. Итак, до того как мы продолжим, что тебе принести?

– Разве человеком, предлагающим что-нибудь принести, должна быть не я?

Арам послушно кивнул:

– В самом деле, почему бы нет?

– Скажи, что тебе нужно принести. Я ненавижу загадки.

– Что-нибудь безалкогольное. Я за рулем.

Канза уже отходила, когда ее остановил его голос:

– Канза, сделай так, чтобы напиток

оказался неотравленным и не заговоренным, ладно?

Канза стрельнула в него жгучим взглядом, но добилась лишь того, что Арам хохотнул.

Войдя в помещение, Канза негромко простонала, поймав взгляд Джохары. Та, без сомнения, видела, как Арам преследовал ее, и, должно быть, умирала от любопытства. Конечно, Джохаре было интересно, как они встретились и что взбрело в голову ее старшему брату, если он следует по пятам за Канзой.

Но Канзе было не до подруги. Достаточно того, что Арам Назарян завладел ее вниманием.

Взяв бокал клюквенно-яблочного сока у проходящего мимо официанта, она вернулась на террасу, туда, где оставила Арама. Как только Канза увидела его, сердце ее забилось где-то в горле.

Арам стоял возле перил в нескольких шагах, спиной к ней. На фоне луны выделялся его силуэт. Он держался за поручни, напоминая современную статую Титана. Арам стоял неподвижно, ветер трепал его волосы и шелестел его шелковой рубашкой.

Но кроме внешнего великолепия, в нем было что-то еще, невольно приковывающее к себе взгляд. Что-то в его позе – в плечах, в посадке головы – тревожило Канзу. И это заставило ее несколько изменить свое отношение к Араму. Не похоже, что он никогда не чувствует себя плохо. Канза ощутила свою вину перед ним.

А затем он повернулся, словно почувствовав ее присутствие, и в его глазах снова появились лукавые искорки. Симпатия, которую Канза начала испытывать к нему, моментально испарилась, уступив месту раздражению.

«Как такое возможно?» – недоуменно спросила себя Канза. По прошествии десяти лет Арам по-прежнему привлекает ее, как огонек влечет мотылька.

Впервые она увидела его в семнадцать лет. Тогда она решила, что лучший образчик мужской красоты и достоинства трудно представить. Арам был способен поколебать ее уверенность в себе, и у нее отнимался язык, стоило ему войти в комнату. Это сослужило ему плохую службу, когда Канза сбросила его с пьедестала, на который сама же и возвела. Он доказал, что ничем не отличается от других мужчин, что для него важна только внешность женщины и ее статус, а не характер. Только поэтому он связался с ее испорченной и скучной сводной сестрой. Правда, ее мнение об Араме не было бы таким плохим, не порви он с Мэйсун так неоправданно жестоко.

Канза остановилась и протянула ему напиток, ощущая, как ее захлестывает ярость. Это чувство усилилось, когда она заметила – не могла не заметить, – с какой ленивой грацией он взял бокал.

– По поводу моего мнения о тебе… Оно вряд ли изменится в ближайшем будущем, – услышала Канза свой голос. – Какие бы ни были недостатки у Мэйсун, она любила тебя, а ты выкинул ее из своей жизни, причем сделал это публично. А затем начал свое восхождение наверх, в то время как Мэйсун страдала от неудачных отношений с мужчинами. Если бы я могла тебя судить, я вынесла бы тебе самый суровый приговор. Твое счастье, что такие поступки в суде не рассматриваются.