Лексикон

Барри Макс

Когда у него уже не осталось веры в надежность своего убежища, Уил умылся и вернулся в зал. Мужчина в бейсболке, с запавшими щеками и в очках серийного убийцы, оторвался от тарелки с картофельными оладьями и оглядел его. Уил четко прочитал по его лицу: он считает, что Уил накачивался там наркотиками. Официантка тоже с подозрением косилась на него. На диване у окна сидел краснощекий мужчина и смотрел в тихо бормочущий телевизор, подвешенный в углу под потолком. До его ухода мужчины в кафе не было. Уилу захотелось объясниться. «Это

не то, что вы думаете. У меня просто был очень трудный день». Но это было бы безумием. Он никого бы не убедил.

Он прошел на свое место. Элиот уже съел свой завтрак и поменялся тарелками с Уилом.

– Эй, – сказал он. – Закажи еще. Я плачу.

– Разве?

– Ну, нет, – сказал Элиот. – Но ты же понимаешь, что я имею в виду.

Уил сел.

– Тебе бы не помешал протеин, – сказал Элиот, жуя.

– Какой у тебя план?

– Гм?

– Эти люди, ведь они опять станут искать нас, да? Они уже сейчас ищут нас.

– Не сомневаюсь.

– Поэтому нам нужен план.

Элиот кивнул.

– Верно.

– У тебя есть план?

– Нет.

– Нет?

– У меня есть план на ближайшее время, – сказал Элиот. – Я планирую доесть твою яичницу. – Уил промолчал. – Питание важно. Я не шутил насчет протеина.

– Так есть у тебя план или нет?

– Нет.

– А разве тебе не следует… даже не знаю… побеспокоиться об этом?

– Я беспокоюсь.

– Что-то не похоже.

– Тебе стало бы лучше, если бы я обливался потом? Бегал бы в сортир метать харч? Так нельзя. Состояние паники только мешает принимать хорошие решения.

– Мне стало бы лучше, если бы мы сдвинулись с места, – сказал Уил. – Например, если бы ты поскорее расправился со своей яичницей.

– Ну, а я хотел бы знать, куда идти, прежде чем идти туда. Это ошибка – претворять план в жизнь прежде, чем ты его построил. По опыту знаю.

Уил вздохнул.

– Можешь позвонить им?

– Прошу прощения?

– Поговорить с каким-нибудь поэтом по телефону. Ведь ты был одним из них. Позвони им.

– И что сказать?

– Не знаю. Убедить их, что не надо гоняться за нами. Ведь ты именно этим занимаешься, верно?

– Да. Но и они тоже.

– Тогда предложи им что-нибудь. Заключи сделку. Дай им то, что они хотят.

– Но они хотят тебя.

– Еще что-нибудь.

Элиот положил вилку.

– Ты – ключ к объекту, обладающему библейской силой. Их не интересуют суррогаты. – Он потянулся. – И когда я говорю «библейской», то имею в виду буквальное значение, из Библии.

Элиот потер лицо. Когда он начинал говорить, Уил убеждался, что с каждым разом понимает все меньше.

– А ты не молчи, – сказал Элиот. – Твоя болтовня помогает мне, облегчает процесс оценки ситуации.

– Тогда нам надо спрятаться. Приедем куда-нибудь, ты займешься своими поэтическими штучками и заставишь людей спрятать нас. Это ведь возможно, так?

– До вчерашнего дня я ответил бы «да». Мы думали, что прячемся. В свете недавних

событий оказалось, что на самом деле за нами постоянно наблюдали, пока мы не навели на тебя Вульф.

– Значит, мы не можем спрятаться.

– Можно попытаться. Но до настоящего времени все подобные попытки были безуспешными.

Подошла официантка и налила Элиоту кофе. Она была молоденькой и розовощекой. Судя по бирке, ее звали Сарой. Она, кажется, благоговела перед Элиотом, хотя Уил не понимал, с какой стати.

– Спасибо, Сара, – сказал Элиот, и та зарделась.

– Итак, спрятаться мы не можем, – сказал Уил, как только она ушла, – и вести переговоры не можем, и оставаться здесь тоже. К тому же ты не хочешь трогаться с места, пока мы не решим, куда трогаться. Все правильно?

– Да, – согласился Элиот. – Все правильно.

– Тогда что мы будем делать?

– Я считаю, что наш единственный выбор – конфронтация. В частности, такая конфронтация, после которой они будут мертвы, а мы – живы.

– Ладно, – сказал Уил. – Это уже звучит как план.

– Это не план. Это цель.

– Господи! Разговаривать с тобою – все равно что пасти кошек.

Элиот поднял чашку и подул на кофе.

– Проблема в том, что мы с Вульф на равных, только ее щедро снабжают деньгами и поддерживают опытные поэты, а у меня нет ничего и никого, кроме тебя, и ты абсолютно бесполезен. В моем комментарии нет ничего личного, это просто констатация факта. Так что мне трудно представить ситуацию, в которой мы бы противостояли Вульф и выжили. Это также означает, что наши враги будут и дальше без устали преследовать нас, так как мы представляем для них опасность. Это практически та же проблема, с которой сталкиваются те из нас, кто вышел из Организации. У наших врагов есть элементарное слово, а у нас – нет.

– Что у них есть?

– Слово, которое погубило Брокен-Хилл, – сказал Элиот. – Оно у них есть.

– И это элементарное слово?

– Да.

– Что за слово?

– Полезное. – Элиот пристально посмотрел на Уила. – Отсюда и наша попытка достать его из твоего мозга. План остается в силе, если оно еще там.

– Ты хотел его использовать? А я думал, тебе понадобилась моя невосприимчивость… Ты говорил, что хочешь все остановить.

– Мм, – сказал Элиот. – Ну, была кое-какая неправда, но только ради того, чтобы получить твое согласие. Я, если честно, немного беспокоился, что ты можешь использовать это слово против меня.

– Но я не помню его.

– Да.

– А если бы помнил…

– О, тогда все было бы по-другому.

– И Вульф не преследовала бы нас?

– Преследовала бы, – сказал Элиот, – но действовала бы осторожнее.

Уил посмотрел в окно, на снег и облака, похожие на куски гранита. Ему трудно было представить, как можно жить в грязи и пустыне.

– Я действительно не помню ничего, что связано с Брокен-Хилл.

– В общем, – сказал Элиот и допил кофе, – это прискорбно. – Официантка Сара снова наполнила их чашки. – Ну, ты и красотка, – сказал он.