Лена городская
Шрифт:
Выйдя из дома, я в ступоре встала перед гудящим трактором.
– Ну, забирайся, чё ли, – сказал Санька.
– А как забираться-то?.. – замялась я.
– О-о! Видно городскую барышню, – добродушно фыркнула тётя Люба. – Давай на руках подтягивайся и за борт.
– Прямо так?! – изумилась я. – А вдруг не дотянусь?..
– С такими-то ногами?!
Я подтянулась на руках, ступила ногой на колесо и, к своему удивлению, легко оказалась внутри трактора. Впрочем, сказать про этот трактор «внутри» можно было очень условно – бортов у него не имелось.
–
– Зубами за воздух цепляйся, – посоветовал Санька.
Мы долго ехали по сырой дороге. Жирные пласты земли прилеплялись к колёсам трактора, мимо лиц летели чёрные комки. Потом сырость кончилась, дорога стала ровной, красивой, молодые берёзки убаюкивающе шумели густой листвой. Трактор потряхивало на кочках, но не до такой степени, чтобы поминутно думать о том, как бы не свалиться, и очень скоро я почти совсем перестала бояться, правда, крепко вцепилась на всякий случай в верхушку наполненного чем-то тяжёлым целлофанового мешка.
Я сидела напротив Полинки, временами смотрела на её рябоватое маленькое лицо с припухшими веками, которое казалось мне совсем детским, и пыталась угадать, сколько же ей лет. Будто прочитав мои мысли, она заговорила:
– Витальке скоро два годика… И у меня следом день рожденья.
– Прямо день за днём? – спросила я.
– Четыре дня… Родила я его – ещё восемнадцати не было. Дак мне, как несовершеннолетней, яблоки там дали, вафли… А опоздала бы чуть – и не дали уже.
Я изумлённо уставилась на неё: хотя Лена стала матерью всего на два года позже, сейчас она выглядела куда взрослее. Полинка же была девочка девочкой, даже в её манере поправлять сползающий на брови шёлковый платок было что-то детское, трогательное.
Когда добрались до места, грибов оказалось столько, что я могла срезать их, даже не поднимаясь на ноги. Опушки пестрели рыжими пятнами лисичек, пышно-розовыми саранками. Чуть пореже встречались крупные лиловые колокольчики с похожими на крапиву листьями.
Пока я ещё любовалась красотами, Санька и Полина уже настригли в мешок изрядно грибов и крикнули мне:
– Не спи, собирай!
– Как их много! – воскликнула я.
– Уродились, – согласилась тётя Люба, тоже неспешно оглядываясь вокруг и закуривая.
На Дашкиной даче мы как-то ходили в ближайший лесок, принесли оттуда горстку маслят, парочку рыжиков и посчитали этот урожай хорошим для ужина. В лагере «Восток» я с другими небрезгливыми «пионерами» собирала шампиньоны на месте, которое когда-то было отхожим: эти дары природы отдавались на кухню, где их безбоязненно крошили в суп. Но такого грибного раздолья мои глаза не видывали ни разу.
Срезанные лисички мы складывали вначале в пакет, а потом высыпали в большой рогожный мешок. Через пару часов мешок тоже оказался полон – настала очередь за вторым. Потом Санька усадил всех в трактор, привёз куда-то рядышком на другую поляну, чуть ли не богаче первой.
Домой вернулись к вечеру.
– Голодающие с Поволжья.
Баба Зоя ещё раз оценивающе поглядела на грибной урожай, коротко одобрила:
– Ничего.
Я уже была уверена, что старуха всегда так скупа на похвалу, всегда сдержанна, но вдруг увидела, как она подошла к Саньке и ласково, даже с каким-то трепетом, погладила его сухой рукой по груди.
– Как живёшь-то, внучек? – с той же лаской прошелестела она.
– Живём, хлеб жуём! – отозвался он словами моей мамы.
– И то ладно. Сашенька… Погляди, чё это на губе у меня? Болячка кака?
Санька бросил острый проницательный взгляд на лиловое пятно над губой и ядовито усмехнулся:
– Сифилис, баба!
Старуха ничуть не рассердилась и даже ничего не возразила, просто так и осталась около Сашки, может быть, наблюдая, не нужно ли будет ему ещё чего-нибудь принести. Не то, чтобы видя, а, скорее, угадывая её услуживость, Санька смягчился и почти ласково произнёс:
– Баба, я пошутил. Простуда, наверное. Иди, отдохни.
– А-а, – кивнула старуха и послушно побрела в своё кресло.
На кухне нас осталось трое – Санька, Настя и тётя Люба.
– Как у вас, для ребёночка всё готово? – поинтересовалась тётка.
– А чё ему надо. Конечно, всё. Кроватку вторую у Кармановых купил, собрал. Тряпки там Ленка взяла, что надо. Мать пелёнок ещё нашила.
– Ждёшь?
Санька яростно забрякал ложкой о край стакана.
– Ждёшь, не ждёшь… Один раз родила, другой раз родит. Чё делов-то? Раньше в поле рожали.
– Пацана хотел, да?
Санька вскинулся:
– Тётка, чё ты вот в душу лезешь? Кто родится, тот родится. Ты если хочешь помочь – лучше собралась бы, пошла сейчас со мной. Стайку 1 надо почистить, Ленка не может уже, то болеет, то устала, то ещё чё. Вот пошли лучше, чем вопросы задавать!
1
Хлев, помещение для скота.
Тётя Люба спокойно встала, оправила кофту.
– Ну, пошли.
Я начала убирать со стола, складывать масло, сметану, остатки салата в холодильник. Тётка взяла меня за руку.
– Слушай, Ленок, я, может, долго не буду… Похоже, я им там нужна… Ты грибами займись, ладно? Чистить же умеешь? Почисти все, в кладовке у бабушки там тазы стоят у входа, я уже приготовила. Почисти, в воде холодной сполосни и порежь. А потом я вернусь, мы их сварим и заморозим. Ладно, Леночка?
– Да, тётя Люба, конечно! – пообещала я.