Лени Рифеншталь
Шрифт:
Свою ценность он доказал почти сразу же, отправившись в Англию за «Лендровером», а затем принявшись за подборку, сортировку и погрузку припасов и оборудования. В ходе ночного переезда в Геную ему пришлось остановиться для замены колеса—и все-таки успели на пароход вовремя! В течение всех месяцев экспедиции он был добрым, изобретательным и находчивым попутчиком, ему никогда не изменяло чувство юмора, а главное, он явился настоящим благодетелем для друзей Лени из племени нуба: добровольно оказывал им врачебные услуги, а в случаях, когда пилюлями и перевязками было не обойтись, возил в больницу в Кадугли. Лучшего компаньона Лени было не найти: она чувствовала, что может положиться на его верность и порядочность, каковых не могла встретить ни в ком в течение стольких лет. Последовали и другие поездки, и всякий
Одним из наиболее волнующих приключений была поездка к туземцам «Нуба Кау», как называла их сама Лени (у этнологов эти аборигены известны как юго-восточные нуба). Там они проводили фото-и киносъемки кровавого ритуала борьбы на ножах, а также любовных танцев и обряда нанесения изысканных резных узоров на кожу женщины на определенных этапах ее взросления. Хотя это племя проживало всего лишь в сотне с чем-то миль от друзей Лени — месакинов, у них были совершенно иные обычаи, язык и темперамент. Лени и Хорсту пришлось проявить максимум терпения, чтобы вообще снять хоть что-нибудь: эта публика оказалась дикой, темпераментной — и страшно пугалась камер. Порою наши отважные путешественники и не надеялись вернуться домой целыми и невредимыми… К концу поездки оба сделались столь нервными, что утратили всякий аппетит, и каждый из них потерял в весе не один десяток кило.
К этому времени фотоработы Лени приобрели широкую известность. Первая книга африканских снимков «Последние из нуба» вышла в свет в 1974 г.; два года спустя была опубликована книга «Люди Кау», а в 1962 г., после ее последней поездки в Судан — «Африка Лени Рифеншталь», а затем «Исчезающая Африка». И то сказать, те туземцы нуба, которых она знала и любила, и впрямь исчезли… «Разрушительная длань цивилизации» принесла им не просто тряпки для прикрытия «срама» — она посягнула на их самобытность. Наивные некогда туземцы прознали, что такое деньги, виски, а также — чего раньше им и в голову не могло прийти — стали навешивать замки на двери своих хижин. Между тем в поисках исчезающей экзотики в холмы Нуба проложили себе путь туристы — и туземцы теперь все чаще исполняли свои обряды и борцовские схватки за деньги перед десятками длиннофокусных объективов.
Обвинения в том, что ее фотографии могли сыграть свою роль в этих разрушительных переменах, равно как и в том, что она — всего лишь «белый романтик», Рифеншталь отмела с ходу. Но ее сердце обожгло куда более зловещее обвинение — в том, что ее интерес к туземцам нуба суть лишь один из аспектов присущей ей страсти ко всяким таинственным культам телесной красоты. По ее словам, еще до того, как ею были сняты красноречивые фотографии, другие люди привлекли к племени нуба внимание публики; ее заслуга была в том, что она стала свидетелем и летописцем ускользающих мгновений природной красоты. Боготворимый ею рай коммерциализировался на ее глазах. «Пока они не понимали, что такое деньги, они не знали воровства, — заявила Лени. — Они были куда счастливее без цивилизации. Они реже хворали и не ощущали бедности. Когда она показала им свою первую книгу, бедняги устыдились своей наготы, а вскоре — и всех аспектов своей культуры: причудливой раскраски лиц и тел — наследия, которое, как считала Лени, восходит к Древнему Египту — не говоря уже о поединках на ножах и любовных танцах».
Фотографии Рифеншталь не стесняются превозносить формы человеческого тела в их высшей степени совершенства — да и сами туземцы нуба верят в то, что их тела суть высшее выражение их собственного искусства; и надо же было случиться, что ряд критиков последовали за клеветнической статьей «Чарующий фашизм» некоей Сьюзан Зонтаг, утверждавшей, что фотолетопись племени нуба, обреченного на скорое исчезновение —
«Хотя нуба — не арийская раса, а чернокожая, портрет этих людей, сделанный Лени Рифеншталь, согласуется с некоторыми важнейшими темами нацистской идеологии: контраст между чистым и нечистым, непорочным и профанированным, физическим и ментальным, радостным и горестным».
Зато суданское правительство оказалось очарованным тою чуткостью, которой всякий раз бывали преисполнены портреты людей этой страны работы Рифеншталь, и все с большей охотой шло ей навстречу. В 1975 году президент страны Джафар Мухаммед Нимейри пожаловал ей суданское гражданство в знак признательности за услуги, оказанные его стране — как заявил сам Нимейри, она оказалась первой иностранкой, удостоившейся такой чести. Год спустя он вручил ей специальную медаль — за чудесные книги и любовь к его стране.
К этому времени она разменяла восьмой десяток, хотя по-прежнему оставалась на удивление энергичной и спортивной, такие долгие экспедиции уже стали утомительными для нее. Она и Хорст посылали фотографии во многие престижные журналы, а вернувшись домой, подолгу засиживались в лаборатории, но долгожданный фильм о нуба так и не появился. 9000 футов пленки — с таким трудом добытого материала — по-прежнему лежали упрятанными в коробки: что-то удерживало Лени от того, чтобы приступить к монтажу. Возможно, отчасти то, что эти кадры, снятые в условиях экспедиции, где многое зависит от случая, не могли сравниться с изысканным качеством ее предвоенных фильмов, когда у нее в подчинении были целые отряды профессиональных операторов. Да и не были они так впечатляющи, как ее удивительные фотографии. Она по-прежнему горевала о материале, когда-то загубленном в лаборатории, ибо оказалось, что заменить его нечем. Во всех последующих съемках (фрагменты которых включены в фильм Мюллера) на многих борцах уже надеты подобия каких-то штанов, повязки и тому подобное убогое тряпье, абсолютно не сочетающееся с идеалом культурной чистоты, так ценимого Лени. Но даже при всем перечисленном это был уникальный фильм, ожидавший своего часа.
Видя, что Лени все больше времени проводит дома, кто-то из друзей мог решить, что она сбавила темп жизни. Ничуть! Как это не раз бывало с нею прежде, ею вовремя овладела новая идея, которая помогла ей смягчить чувство горечи при мысли о том, что происходит с африканскими туземцами. Отдыхая после одной из изматывающих фотоэкспедиций, Лени и Хорст провели несколько дней на берегу Индийского океана, упражняясь в нырянии с маской и трубкой. Вот где к Лени пришел очередной момент прозрения! Красота кораллов и рыб потрясла ее воображение. Пред нею предстала живая палитра фантастических красок. Нет, обязательно нужно увидеть ее снова! И не просто взглядом сверху, а погрузившись на одну глубину с рыбами!
Значит, нужно научиться нырять с аквалангом. Но кто возьмет ученицу столь преклонных лет?! Выход — не слишком распространяться о своем возрасте. Использовав свое паспортное имя — миссис Хелене Якоб — и скостив себе два десятка лет (а это ей ничего не стоило: ведь она по-прежнему оставалась грациозной и прекрасной!), она записалась на курс и была принята. Ее примеру последовал Хорст. Сначала Лени просто наслаждалась не требующими усилий подводными движениями и разворачивающимися пред нею картинами жизни мира цвета морской воды. Она часами могла наблюдать за крохотными рыбешками и моллюсками, точно так же, как, будучи ребенком, могла отдавать все внимание какому-нибудь жучку. И какое же разочарование она испытывала всякий раз, когда кончался воздух и нужно было подниматься на поверхность!
Вскоре одного лишь наблюдения ей стало недостаточно. Ее натура, жаждущая красоты, требовала запечатлеть увиденное — а значит, нужно было овладеть совершенно новой фототехникой. Как она и опасалась, это оказалось куда сложнее, чем обыкновенная наземная фотография. Первые опыты настолько разочаровали ее, что она едва не опустила руки. Но не такой она человек, эта Лени Рифеншталь! Они с Хорстом ездили и на Красное море, и на Багамы, и на Виргинские острова, и неоднократно — на Мальдивы. Каждое новое погружение было приключением, и с каждым разом результаты были все удачнее. Хорст снимал на кинокамеру. Лени — на фото. В 1978 году вышла очередная книга фотографий — «Коралловые сады».