Ленин (Глава 1)
Шрифт:
В ЦК РСДРП(б) вновь поднимается вопрос: нужна мощная, массовая акция, которая заставит Временное правительство отказаться от власти в пользу Советов. А в Советах нужна борьба за их большевистское усиление. Идея быстро получила поддержку со стороны рабочих заводов, фабрик, многих воинских частей. Солдаты, которые были в этом лично заинтересованы, отказывались отправиться на фронт, но поддерживали большевиков. Вместо грязных окопов, вшей, тоски «брать власть» в столице куда приятнее! Ведь разложенные большевиками части были против этой войны и против защиты Отечества!
В ночь с 3 на 4 июля по поручению ЦК РСДРП(б) за Лениным в деревню Нейвола выезжает работник редакции «Правды» М.А. Савельев. Разбуженный
Интересная деталь: в ленинских сочинениях приведено множество второстепенных его записок, разговоров, резолюций, выступлений, но этого выступления нет, хотя он выступал с тезисами в руках. Но все потому, что после разгона демонстрации, на которую многие пришли вооруженными, власти завели дело против большевиков и лично против Ленина, обвиняя его в подстрекательстве к вооруженному восстанию. Большевистская печать позже изложила эту речь как мирную.
Как вспоминал Н.Н. Суханов, у большевиков едва ли был четкий план, но «шансы восстания и переворота поднялись очень высоко». Большевистское руководство колебалось. «Ленин с балкона, – пишет Суханов, – произнес речь весьма двусмысленного содержания. От стоявшей перед ним, казалось бы, внушительной силы Ленин не требовал никаких конкретных действий; он не призывал даже свою аудиторию продолжать уличные манифестации, хотя эта аудитория только что доказала свою готовность к бою громоздким путешествием из Кронштадта в Петербург. Ленин только усиленно агитировал против Временного правительства, против «социал-предательского Совета» и призывал к защите революции, к верности большевикам…»{165}
Впрочем, позже Ленин не скрывал того, что это была попытка мирным путем захватить власть, но едва ли кто мог надеяться, что Временное правительство просто так сложит свои полномочия.
Между тем, как писал Суханов, в Петрограде возобновились беспорядки. Толпы солдат часто были вооружены. Кое-где громят винные магазины, местами начались грабежи. Около полудня в разных концах города поднялась стрельба: на Суворовском проспекте, на Васильевском острове, на Каменноостровском, на Невском – у Садовой и у Литейного.
Ленин из Таврического дворца внимательно наблюдает за ходом событий. Из разных районов гонцы сообщают о хаотических стычках, неорганизованных столкновениях, о выдвижении войск, верных правительству, в стратегически важные пункты города. Все чаще говорят о грабежах, обысках, погромах. Ленину становится ясно, что полустихийное выступление не способно спихнуть даже слабую власть. Было желание взять власть, но не было организации. Подняв более полумиллиона людей, большевики действовали без ясного плана, без четкого управления. Ленин счел за благо свернуть выступление и с меньшими политическими потерями отступить. Нужно было сохранить не только социальный заряд, но и революционное лицо.
Июль стал индикатором неустойчивого динамического равновесия с микроскопическим преимуществом Временного правительства.
10 июля 1917 года Ленин пишет тезисы «Политическое настроение», которые,
Ленин чувствует, что если не сделать верных шагов, то никакого перехода к «второму этапу» революции не будет. Сообщения поступают одно другого тревожнее: разгромлена «Правда», Временное правительство вызывает войска с фронта, начались аресты активных участников июльского выступления. Печать полна «свидетельствами», «документами» и заявлениями о «шпионской» деятельности Ленина и большевиков. Неудачи на фронте теперь ясны: шпионы сидят в Таврическом дворце! Ленин быстро решил: уходит на нелегальное положение. Он знал: с часу на час последует решение на арест. Но власть была и в этом вопросе нерешительна: распоряжение на арест Ленина и еще группы руководителей-большевиков вышло лишь 7 (20) июля.
В тот же день Ленин в сопровождении Я.М. Свердлова тайно уходит с квартиры Елизаровых к М.Л. Сулимовой. Но здесь проводит менее суток и на другой день вместе с Н.К. Крупской перебирается на квартиру к В.Н. Каюрову, на Выборгской стороне. На этом судорожные перемещения не оканчиваются: следует переход в сторожку завода «Русский Рено», затем на квартиру к большевику Н.Г. Полетаеву, на Матнинской, наконец Ленин на два-три дня задерживается у старого революционера С.Я. Аллилуева.
Здесь, у Аллилуевых, Ленин узнает, что его ищут, чтобы арестовать как государственного преступника. Вначале он заявляет, что, если ЦИК решит о его явке в суд, он отдаст себя в руки властей. Однако Ленин с самого начала решил, что этого не будет. С пришедшими на квартиру к Аллилуевым В.П. Ногиным, Г.К. Орджоникидзе, Е.Д. Стасовой, И.В. Сталиным, Я.М. Свердловым и некоторыми другими состоялось совещание: как быть? Никто не верит в справедливость суда, и приходят к общему решению: на арест не идти, а уходить из Петрограда в надежное место.
Ленин вообще любил конспирацию. Даже учитывая, что режим самодержавия преследовал левый экстремизм, ставивший целью низвержение существовавшего строя, страсть вождя к конспирации была поразительной. Впрочем, этим «страдали» все русские революционеры. Даже Плеханов, проживший свою жизнь в безопасной Европе, был и Бельтовым, и Валентиновым, и Волгиным, и Каменским, и Ушаковым и т. д. Иногда псевдонимы заменялись кличками: Фотиева была Киской, Бауман – Балериной, Красин – Лошадью, Эссен – Зверем, Кржижановская – Булкой, Бош – Японкой, Боровский – Жозефиной и т. д. Многие клички дал сам Ленин, и надо признать, весьма неэстетического свойства. Но по количеству псевдонимов и вымышленных имен с Лениным не мог соревноваться никто, их десятки. Достаточно сказать, что в историю В.И. Ульянов все же вошел как Ленин. Назовем лишь некоторые псевдонимы и вымышленные фамилии, которые носил вождь большевиков: Петербуржец, Старик, Ильин, Фрей, Петров, Майер, Иорданов, Рихтер, Карпов, Мюллер, Тулин и другие.
Кончилось нелегальное время, но его главный последователь Джугашвили-Сталин продолжил ленинскую традицию псевдонимов, и не только во время Отечественной войны, но и позже. Во время Корейской войны 1950–1953 годов свои телеграммы Мао Цзэдуну Сталин подписывал Филиппов, а Ким Ир Сену – Фын Си.
Пожалуй, эта страсть к конспирации, тайнам, секретам – одно из проявлений авторитарного, антидемократического мышления. Обсуждение о явке Ленина на суд было формальным, лидер большевиков еще до решения Временного правительства решил скрыться, уйти в подполье.