Ленин и Инесса Арманд. Любовь и революция
Шрифт:
Между нами с Надеждой не было ни единого разговора насчет отношений между всеми нами. Она, мне кажется, на этот период времени вообще погрузилась в себя и оживлялась только тогда, когда дело касалось революционной работы. Меня всегда это поражало в ней. Крупскую будто подменяли. Она сразу становилась абсолютно другой – живой, энергичной, подающей идею за идеей, и с мужем она как будто бы и не ссорилась, даже и не было между ними ни единых разногласий. Ее рука снова направляла Владимира, снова была готова быть рядом с ним до конца. Но в такие моменты начинала безумно ревновать я! Конечно, я чувствовала, что муза здесь я, а не его жена, и что при виде меня Ленин действительно как будто наполняется энергией, а его устлавшие
Но очень быстро поняла, что это мне не удастся. Видя, что муж неравнодушен ко мне, она сказала, что уйдет от него и разведется. И он станет свободным мужчиной, вольным делать все, что захочет, и жить с той, с которой захочет. Я знаю про это, потому как случайно подслушала их разговор.
Именно Владимир остановил Надежду Константиновну. Он так и сказал:
– Наденька, ты моя жена, и я не смогу без тебя. Прошу, не горячись и останься. Все изменится, нужно просто подождать.
Крупская не спросила, что именно изменится, а я так и не поняла тогда, про какие изменения ведет речь Владимир. И все опять на некоторое время стало как прежде.
Глава 5. Любовь и революция
Историю моих отношений с женщинами можно поделить на периоды. И в каждом таком периоде найдется всего пара-тройка прекрасных дам, которые действительно имели некое значение в моей жизни. Наверное, каждой из них хотелось занять центральное положение, но ни одна из них не стала мне ближе, чем Наденька. Пожалуй, этого и не могло случиться. Надежда Константиновна разделила все тяготы моей жизни и принимала меня таким, какой я есть. Она стойко выдержала многие испытания, которые довелось нам пережить вместе. А все прочие женщины появлялись в те моменты, когда я уже был на пути к своей цели и особых тягот они со мною не разделяли и не желали разделять. Отчасти они хотели занять место Нади – прийти уже на все готовое.
Но как бы хороши собой и умны они не были, никто и никогда из них не будет в моей судьбе также значителен как супруга.
Еще в самом начале нашей совместной жизни нас обоих приговорили к трехлетней ссылке в Сибири – Надежду Константиновну несколько позже, чем меня. Вот тогда я и сделал ей предложение стать моей женой.
Кажется, она не вполне понимала, что я ей предлагаю: то ли «настоящий» брак, то ли какую-то уловку, которая просто позволит нам, двум ссыльным, отбывать наказание вместе. Но вскоре я объяснил ей, что брак будет «настоящим». И что не просто так я выбираю ее в жены. А действительно хочу идти рука об руку с ней. У нас был тогда не только один взгляд на революцию, и то, какой она должна быть, мы же были еще и молодоженами, и, конечно, это скрашивало ссылку. То, что говорят, мол, ничего, кроме холодного расчета, с моей стороны не было, это не так. И если я не говорил об этом никогда, это вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти.
Наши родные ожидали, что вскоре в нашей семье появится ребенок. Но этого к моему великому сожалению не произошло: рождению отпрысков помешала базедова болезнь, которая развилась у Наденьки. Помню, как в апреле 1899 года я прочел письмо, которое она писала из ссылки моей матери: «Что касается моего здоровья, то я совершенно здорова, но относительно прилета пташечки дела обстоят, к сожалению, плохо: никакая пташечка что-то прилететь не собирается…» Помню, с какой горечью она говорила все это мне и всегда очень жалела и переживала, что у нас не было ребятишек.
Я тоже переживал, конечно, но нам помогала постоянная работа, в ней мы оба находили и утешение, и поддержку, и смысл жизни.
Но часто нет-нет да и сорвется какая-нибудь печальная фраза с губ. Вот однажды
Такие ведь люди и на самом деле встречаются. И не подозревают они, насколько трудно и тяжело это, когда хочешь, но не можешь иметь ребятенка.
Моя Наденька до последнего моего вздоха будет моей главной женщиной. Она – очень умная и талантливая. И пускай не все гладко складывалось, но мы – самые близкие люди друг для друга.
И я никогда не терпел высокомерного отношения к прекрасному полу. Да, многие дамы может и глупы как пробки, но этого можно ожидать и от мужчин. Не всем дан природный ум и видение тех или иных вещей в их истинном свете, и те, кто умнее, должен показать и рассказать другим, какие идеалы есть подлинные. И если женщина умна, она тоже имеет право просвещать. И как не покажется это странно обывателям, в наше время и с женщиной есть о чем поговорить и поспорить.
Как-то в эмиграции на улице я признался одному своему знакомому:
– Люблю путешествовать, особенно вместе с Надей.
– Ну уж, – грубовато засмеялся мой собеседник, – нашли что интересного… Я понимаю вдвоем, это да…
Он хотел еще продолжить, но я тогда покраснел и перебил его:
– Как? С женой-то не интересно?.. А с кем же тогда интересно?.. Эх, вы…
Быстро вскочил на велосипед и уехал прочь, оборвав таким образом этот пустой и неинтересный разговор.
В домашнем хозяйстве я также не стеснялся выполнять некоторые обязанности, которые принято считать чисто женскими: я пришивал пуговицы, чистил одежду и многое другое. Наденька во всем помогала мне, а я ей. Ссылка, знаете ли, к дисциплине приучает быстро. И почему бы и не помочь супруге? Однажды я услышал, что к чаю нет хлеба, и возмутился:
– Ну, уж за хлебом это я пойду! Почему ты, Надя, мне раньше этого не сказала? Должен же я принимать участие в хозяйстве…
А бедняжка Надежда Константиновна так не хотела меня отвлекать от работы, что с ног бы сама валилась, а все сама бы выполнила и по дому и мне помогла.
У меня также сердечные отношения сложились и с матерью Нади – Елизаветой Васильевной. Мне приятно было для обеих этих женщин делать хоть сколько-нибудь полезные вещи. Жена все время вспоминала такой случай: «Раз как-то сидит мать унылая. Была она отчаянной курильщицей, а тут забыла купить папирос, а был праздник, нигде нельзя было достать табаку. Увидал это Володя. «Эка беда, сейчас я достану», – и пошел разыскивать папиросы по кафе, отыскал, принес матери». Пустяк скажите? А ведь из таких вот «пустяков» вся жизнь складывается! Так наши близкие видят нашу заботу о них. В таких, казалось бы, простых и незамысловатых проявлениях.
А с нашей кочевой жизнью, с ссылками да переездами только такой малостью и можно было сердца родных теплом наполнять. По чуть-чуть, по капле пока возможность предоставляется.
Что же касается Арманд, то о нашей близкой дружбе с Инессой ходило множество толков. Но я всегда считал, что эта тема должна быть запретной для общественности.
Конечно, я не мог не обратить внимания на дочь оперного певца, француженку по происхождению, выросшую в России, и просто ослепительно красивую женщину, которая была настоящей бунтаркой в душе. Уж слишком яркой, темпераментной и необычной она была! К моменту нашего знакомства у нее родились уже пятеро детей. И она была вполне состоявшейся особой.