Ленин: политический портрет. Кн. 2.
Шрифт:
"Личные показания Н.Бухарина" — потрясающий человеческий документ. "Ценнейший и крупнейший теоретик партии" под давлением капитана госбезопасности Когана готов был признать что угодно. Поскольку чекисты не могли вникнуть в суть теоретических "заблуждений" Бухарина, они приказали ему написать о них самому: в чем его преступные "ошибки".
Многостраничные показания Бухарина оформлены им как философский трактат с подзаголовками: 1. Общие теоретические антиленинские мои взгляды. 2. Теория государства и теория диктатуры. 3. Теория классовой борьбы в условиях пролетарской диктатуры. 4. Теория организованного капитализма и т. д. Лишь в конце "трактата", написанного в тюрьме НКВД, Бухарин
Приведу лишь несколько фрагментов "теоретических показаний", написанных собственноручно Бухариным. Возможно, это уникальный, единственный случай в следственной практике, когда подсудимый собственноручно пишет материал для протокола, выискивая грехи в собственных теоретических взглядах.
"…Известно, что в "завещании" Ленина указано, что я не понимал диалектики и серьезно ее не изучал. Это было совершенно правильное указание… Абстрактный схематизм гонится за "последними обобщениями", отрывая их от многообразия быстротекущей жизни, и в этом мертвом подходе к процессам истории и исторической жизни лежит корень огромных моих политических ошибок, при определенной обстановке переросших в политические преступления…"
Бухарин каялся во всем, выступая уже не просто как "схоласт", но и как антиленинец. "…Известно, что В.И.Ленин обвинял меня в том, что концентрирую все внимание на разрушении буржуазного государства — с одной стороны и на бесклассовом обществе — с другой… Именно здесь лежал один из корней позднейшей идеологии правых… Была недооценка мощи государственного аппарата возросшей и укрепившейся диктатуры пролетариата".
Что правда, то правда. Бухарин явно недооценил чудовищной мощи террористической диктатуры. Система уже действовала по присущим ей законам тоталитарного общества. Его умная голова, лишь оказавшись под ножом сталинской гильотины, смогла оценить сатанинскую силу "государственного аппарата".
"…В теории классовой борьбы в условиях пролетарской диктатуры я совершил коренную ошибку. Я делал вывод, что после сокрушения помещиков и капиталистов наступает этап "равновесия" между пролетариатом и крестьянством… в котором классовая борьба затухает. Отсюда — вместо сокрушения кулачества — перспектива его мирного врастания в лозунг "Обогащайтесь!".
Но, пожалуй, довольно. Перо Бухарина выводило в тюремной камере совсем не то, что он думал. Этой Системе не нужна теория, ей необходима светская религия и инквизиторы, которые следят за ее чистотой. Если бы Ленин мог увидеть и услышать, как капитаны государственной безопасности указу ют "увязывать свою теорию со своими политическими преступлениями"? Надо признать, что Н.И.Бухарин делал "признания" весьма профессионально. Возможно, эти несколько десятков листков личных показаний Н.И.Бухарина" важнее многих ленинских томов, ибо в них крах и трагедия всего исторического замысла большевиков, их тотальное поражение.
Может быть, для читателя эти страницы покажутся скучными, но в них, поверьте, мне хотелось выразить весь глубокий трагизм умного человека, посвятившего себя служению утопической идее. Таких были миллионы. Я сам отдал утопии лучшие годы своей жизни, был жрецом ленинской схоластики, замешанной на реальных проблемах самой жизни, спекулирующей на вечной христианской идее социальной справедливости.
Думаю, что самые честные страницы жизни были прожиты Бухариным во время эпопеи с Брестским миром. Вероятно, Бухарин и его сторонники "левые коммунисты" вздрагивали, когда Ленин, картавя, не раз повторял, что сию минуту Гофман не может взять Питер, взять Москву. "Но он может это сделать завтра, это вполне
Бухарин мог вспоминать, лежа на тюремных нарах большевистской тюрьмы, как он в запальчивости выкрикивал на VII съезде партии слова, теснившие его ум и сердце:
— Такой ценой нельзя покупать двухдневную передышку, которая ничего не даст. Вот почему, товарищи, мы говорим, что та перспектива, которую предлагает т. Ленин, для нас неприемлема.
Как все это было давно… Но тогда он был честным перед собой, о чем и писал Сталину из тюрьмы 15 апреля 1937 года: ,Я искренне думал, что Брест — величайший вред. Я искренне думал, что твоя политика 28/29 годов — до крайности опасна. Из линии я шел к лицам, а не наоборот. Но что у меня было плохого, что меня подводило? Антидиалектическое мышление, схематизм, литературщина, абстрактность, книжность".
Ленин внушил ему, что он не в ладах с диалектикой, и Бухарин многократно кается перед тюремщиками, перед недоучившимся священником Джугашвили, перед Ежовым на допросе в своей "антидиалектичности". Это не просто признак излома личности обстоятельствами, а наивная вера в то, что раскаяниями в несуществующих грехах можно испросить себе прощение.
А ведь Ленин любил Бухарина (но не партия, которая никого не любила, как и подобает ордену). Вождь значительно меньше писал Бухарину, чем другим своим соратникам из окружения. Ленин любил беседовать с Бухариным, нередко проявляя просто отеческую заботу о молодом соратнике.
Большевики, едва-едва почувствовав, что усидят в Москве, что власть останется у них, стали пристально присматривать за своим драгоценным здоровьем. Уже в двадцатом году вожди стали регулярно ездить на лечение в Германию, вызывали к себе оттуда врачей для консультаций, заказывали дорогие лекарства. При этом отпуска брали на 2–3 месяца. Особенно любили подолгу отдыхать Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Иоффе и некоторые другие большевистские руководители.
Так вот, в марте 1922 года Бухарин с женой выехал на отдых в Германию. Ленин поручал послам следить за лечением, отдыхом партийных руководителей и сообщать об этом в Москву. В этом смысле весьма любопытно письмо Ленина в Берлин, датированное 26 апреля 1922 года.
"Строго секретно.
Копия Сталину.
Тов. Крестинский.
Очень благодарю за присланное лекарство. Хотел бы поговорить насчет Бухарчика. Смилга рассказывает мне, что ведет он себя безобразно. Не лечится толком. Слухи о покушении на него (готовящемся) выводят его из себя и т. д.
Покушение вполне возможно, и противник имеет много шансов на успех. Я предлагаю поэтому следующее:
Бухарина вызвать сюда. Через месяц (или полтора) мы его пошлем назад, к жене.
За это время подготовить:
1. Перевод его жены в другую санаторию, где меньше белых, где в окрестностях больше рабочих немцев-коммунистов. Вероятно, можно найти такое место в Саксонии.
2. За это же время подготовить 2-3-х немецких рабочих-коммунистов, не болтунов, и их поселить без ведома Бухарина около его санатории, для охраны. Это трудно сделать, ибо все и вся — болтуны, пустомели, хвастуны. Но это надо сделать.
3. Жене Бухарина назваться ее девичьей фамилией. Это ее право по нашим законам.
Очень прошу обделать все это толком, серьезно.