Ленин: политический портрет. Кн. 2.
Шрифт:
По воле кремлевских руководителей рабочий класс делится не только на тех, кто формально свободен, но и на миллионы других, одетых в лагерные бушлаты. Политбюро в августе 1937 года приняло решение о строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, а через год утверждает график-очередность прокладки гигантской трассы. Большинство объектов в соответствии с этим документом должны быть завершены в 1942 году, а достройка ряда участков — в 1945-м. И опять на НКВД возлагаются задачи составления проектных заданий, изысканий, производство работ и даже "заготовка" многих тысяч лошадей. Так же силами НКВД строились Норильский горно-металлургический комбинат, Днепрогэс, все крупнейшие гидроэлектростанции, множество шахт и заводов. "Гегемон" в огромной мере стал подневольным.
Да, Ленин, широко прибегнувший к практике "военного коммунизма" как способу быстрого перехода к социалистической форме хозяйствования. Мы долго утверждали, что "военный коммунизм" был рожден гражданской войной. Что это мера, форма, метод хозяйствования временные, что его можно было как просто ввести, так и легко ликвидировать, заменив нэпом. Это не так. "Военный коммунизм" был основой, сутью ленинской политики, и лишь его полный крах и несостоятельность заставили Ленина искать спасательные круги нэпа. Но так же верно и то, что "военный коммунизм" как детище Ленина полностью не умер и в последующие десятилетия. Важнейшие его элементы жили до конца восьмидесятых годов, да и сейчас кое-кто не прочь вернуть его распределительно-уравнительные компоненты.
Господство государства над обществом, а это всегда отстаивал Ленин, хотя и написал много об "отмирании государственной машины", предопределило живучесть "военного коммунизма". Вождь считал, что концентрация промышленности, финансов, безраздельная государственная монополия на производство, торговлю, цены приблизят социализм. Но это приближает лишь казарменную разновидность "военного коммунизма". И хотя, введя на некоторое время нэп, вроде бы похоронили "военный коммунизм", но Сталин к нему незаметно вернулся, используя ленинские идеи в своей трактовке: коллективизация сельского хозяйства, милитаризация промышленности, "гулагизация" народного хозяйства, внедрение в жизнь директивного метода управления как абсолютно социалистического.
Отцом "военного коммунизма" был Ленин, который перед лицом явлений революционной смуты увидел спасительный шанс в жестокой регламентации, насилии, глобальном распределении, контроле. Такой, по мысли Ленина, должна была в будущем стать и коммуна-государство. Правда, он наделял эту коммуну, едва ли в то веря, чертами пролетарской сознательности.
В своей работе "Государство и революция" Ленин нарисовал картины грядущего, которые шокируют и сегодня. "Чем демократичнее государство, состоящее из вооруженных рабочих, — писал автор, — тем быстрее начнет отмирать всякое государство.
Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных "хранителей традиций капитализма" — тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие — люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой".
Я утомил читателя длинной цитатой, но она дает представление не только о роли пролетариата в "переходный период к коммунизму", которую ему уготовил Ленин, но и высвечивает важную грань "военного коммунизма". По существу, Сталин, возводя мрачные бастионы своей Системы, строго следовал ленинским рецептам и чертежам. И Ленин в одном прав: скоро мы такую методологию созидания грядущего рая стали считать естественной, она стала "привычкой". Поэтому утверждения, что "военный коммунизм" был кратковременным этапом советского строительства, по-моему, неверны. После кратковременного проблеска нэповских мотивов на вооружение Системы были взяты те же ленинские методы "военного коммунизма", лишь модернизованные и приспособленные Сталиным к его "ленинской
Ведь если вспомнить, "военный коммунизм" вырос из стихии революции: расхищение помещичьей и заводской собственности, самозахват земель, мешочничество, отделение национальных окраин, бандитизм, спекуляция, милитаризация общества… Чтобы устоять перед лицом развязанной им стихии, Ленин решает упорядочить процесс и одновременно перейти к социалистическому способу производства и распределения. Это невозможно било сделать без неограниченного насилия. Но Ленин как раз и обещал его накануне революции. Отвечая 7(20) июля 1917 года буржуазной газете "День", Ленин откровенно заявляет: "Историки пролетариата видят в якобинстве один из высших подъемов угнетенного класса в борьбе за освобождение", тем самым подтверждая свое преклонение перед террором и революционным насилием.
Уже крах политики "комбедов" и продотрядов показал тупиковость, историческую бесперспективность "военного коммунизма", но Ленин и особенно Сталин сочли это естественной фазой революции. "Военный коммунизм" как форма диктатуры пролетариата в последующем был усовершенствован. Результатом явилось полное отчуждение производителей от продуктов своей деятельности. Проницательные умы давно заметили, что "военный коммунизм", а не только "капиталистическое окружение", предопределил милитаристское будущее России. В своих "Размышлениях о русской революции" еще в 1921 году П.Б.Струве писал: "Необходимо вообще отметить, что советский коммунизм в некоторых отношениях есть прямой наследник того, что принято называть военным хозяйством, военным социализмом или военным регулированием… Военный социализм регулировал большую или меньшую относительную скудость…"
Может быть, военная область оказалась единственной, в которой "советский коммунизм" был в состоянии конкурировать с западными демократиями. Не случайно на протяжении десятилетий важнейшим показателем величия советского государства была мощь. И мощь прежде всего военная. Не надо при этом забывать, что глубинные истоки этого феномена лежат в ленинской политике "военного коммунизма".
Чтобы сохранить какие-то стимулы для повышения производства, на протяжении десятилетий искали эффективный "заменитель" материальной заинтересованности, некий суррогат личного интереса. Ленин рассмотрел, увидел его в социалистическом соревновании. Надо признать, что пока в обществе существовала обстановка преклонения перед Идеей, стимул соревнования хорошо ли, плохо ли, но действовал. До тех пор пока не превратился в формальную, бюрократическую пустышку. Но длительное время соревновательные мотивы, освященные революционными и идеологическими добродетелями, действовали: миллионы людей верили, что они совершают "подвиг", борются "за честь", выполняют "ленинские заветы". Сталину удалось в 30-е годы, опираясь (и организуя) на отдельные выдающиеся примеры и образцы труда, увлечь миллионы людей на выполнение и перевыполнение производственных заданий. Возможно, это был моральный пик "военного коммунизма в попытке найти внеэкономические стимулы повышения производительности труда.
В 1935 году на шахте "Центральная-Ирмино" забойщик Алексей Стаханов установил фантастический трудовой рекорд, выполнив несколько норм. Это как бы подхлестнуло рабочих (с помощью парткомов, конечно) и в других сферах производства. Вскоре уже кузнец А. Бусыгин добился рекордных результатов, а затем машинист П.Кривонос, металлург М.Мазай, обувщик Н.Сметанин, ткачихи Е. и М.Виноградовы… Сталину это и было нужно. Неважно, что стало падать и без того низкое качество работы, резко усилилась аварийность. Об этих фактах Сталин скажет в своем докладе в марта 1937 года, квалифицировав рост аварийности как "вредительство", форму проявления обострения классовой борьбы.