Ленин — Сталин. Технология невозможного
Шрифт:
С этой минуты судьбу правительства можно считать решенной: их время должно было окончиться в день начала работы съезда Советов. Об этом кричали на сотнях митингов, об этом принимали сотни резолюций. «Вся власть Советам!» — и по-прежнему ни одного эксцесса с целью захвата этой самой власти!
Почему? Чего они ждали?
Строго говоря, что все время делали большевики? Они постоянно нарывались, явно стараясь сделать октябрь антииюлем. В июле правительство громило их под видом защиты революции, а теперь уже большевики постоянно провоцировали Керенского, чтобы начать защищать революцию от него. Если бы у председателя правительства хватило ума сидеть тише воды, ниже травы, дожидаясь неспровоцированного нападения, он мог бы спутать планы большевиков — но для этого надо было быть Сталиным, а не Керенским, и играть против Гитлера, а не против Ленина.
«Железо
В ночь на 24 октября Керенский распорядился вызвать верные части с фронта, а пока что арестовать членов Военно-революционного комитета и разгромить типографию, где печатались газеты «Рабочий путь» и «Солдат». Арестовать членов ВРК, сидевших под охраной в Смольном, у него, естественно, руки оказались коротки, а вот второе — получилось.
На рассвете 24 октября в типографию явился комиссар милиции 3-го Рождественского района вместе с юнкерами и предъявил ордер на закрытие типографии. Юнкера конфисковали отпечатанные газеты, разбили матрицы, опечатали двери и выставили караул. Больше ничего они не успели, поскольку к тому времени информация дошла до Смольного, оттуда прислали роту солдат Литовского полка, которая и вышибла захватчиков вон. Единственным реальным следствием инцидента стала небольшая задержка выхода газеты.
Однако этого комического налета вполне хватило, чтобы поднять крик о покушении на революцию. Тут же в полки полетел приказ ВРК:
«Петроградскому Совету грозит прямая опасность… Предписывается привести полк в полную боевую готовность. Ждите дальнейших распоряжений».
Приказ подписал Подвойский — пришёл и его час.
ЦК большевиков, и без того почти не покидавший Смольного, постановил больше не расходиться, чтобы не искать друг друга по Петрограду. Один Ленин ещё оставался на конспиративной квартире. На всякий случай — вдруг всё же прорвутся какие-то части с фронта — решили организовать запасной штаб в Петропавловской крепости. Наблюдение за действиями властей и связь с крепостью возложили на Свердлова. Дзержинскому поручили почту и телеграф, Бубнову — связь с железнодорожниками, Берзин и Каменев, который, как ни в чем не бывало, принимал участие в работе, отвечали за связь с левыми эсерами. Главному штабу Красной гвардии приказали направить в Смольный для охраны полторы тысячи бойцов, а также провести мобилизацию транспорта, занять в районах стратегически важные пункты, организовать охрану предприятий и выделить людей для захвата правительственных учреждений. Через несколько часов город был в руках Военно-революционного комитета и красногвардейцев — а поскольку и те, и другие подчинялись партии большевиков, то фактически власть принадлежала РСДРП(б). Однако формально инициатором всего этого триумфа был Петросовет, это он припас подарочек съезду.
…Нельзя сказать, что Керенский не боролся — вот только борьба его была изначально обреченной и потому нелепой. Он посылал депешу за депешей, пытаясь вызвать подкрепление с фронта — но такие вещи не делаются за один день, да и Черемисов не горел желанием расставаться с боеспособными и верными правительству войсками. Штаб петроградского округа приказал полкам гарнизона сидеть в казармах — но гарнизон давно уже подчинялся только Военно-революционному комитету. Пытались прекратить трамвайное движение, чтобы нарушить связь между центром и рабочими окраинами — однако трамвайщики слушались только своего профсоюза. С той же целью пытались захватить и развести мосты — но успевали туда не раньше красногвардейцев, так что получился этот фокус с одним лишь Николаевским мостом (сейчас мост лейтенанта Шмидта). Попробовали еще раз закрыть газеты — но на сей раз данной спецоперацией занялись всего восемь милиционеров, так что даже солдат не потребовалось — их прогнали сами же рабочие вместе с двумя какими-то матросами. Единственное, чем правительство озаботилось всерьёз — так это собственной безопасностью, стянув к Зимнему дворцу всё, что имело — впрочем, имело оно чрезвычайно мало.
25 октября, в 2 часа 20 минут ночи в Ставку, главнокомандующему Духонину ушли две телеграммы с требованиями перебросить в Петроград казачьи части — все, до которых можно дотянуться. Вызвали в Зимний казачьи полки, расквартированные в Петрограде — но те ответили, что без пехоты не пойдут. Генерал Левицкий, состоявший для поручений при министре-председателе, сообщал Духонину: «Впечатление, как будто бы Временное правительство находится в столице
В 10 утра 25 октября Керенский, на автомобиле американского посольства, выехал из Петрограда, как он сам объяснял, «навстречу войскам» — он все еще надеялся, что в стране найдутся люди в погонах, согласные за него умереть.
Дальше у большевиков было два способа действий. Первый — это, не предпринимая больше никаких шагов, дождаться открытия съезда и поставить перед ним вопрос о снятии Временного правительства. Ещё днём 24 октября они явно склонялись к этому варианту. Выступая перед большевистской фракцией съезда, Троцкий говорил: все, что сделано ВРК — это исключительно оборона революции от правительственных посягательств, чтобы создать почву для съезда Советов. Штурмовать Зимний дворец они не собираются. Вот «если бы съезд создал власть, а Керенский не подчинился бы, то это был бы полицейский, а не политический вопрос» [188] . Впрочем, съезд бы наверняка низложил правительство, оно напрашивалось на это уже очень давно, после чего его можно совершенно спокойно разогнать или же арестовать.
188
Цит. по: Рабинович А. Большевики приходят к власти. Глава 15.
И вдруг что-то произошло. В ночь на 25 октября восставшие начали захватывать важнейшие правительственные учреждения. В 9 вечера комиссар ВРК с отрядом матросов явился в Петроградское телеграфное агентство. Директор заявил, что подчиняется только Временному правительству, тогда комиссар преспокойно отодвинул его в сторону, сел на его место и стал просматривать сообщения.
Около 2 часов ночи солдаты заняли Николаевский вокзал, городскую электростанцию (тут же было отключено энергоснабжение большинства правительственных зданий) и Главный почтамт. В 3 часа 30 минут крейсер «Аврора», стоявший на ремонте, вошел в Неву и вышиб юнкеров с единственного захваченного ими моста (точнее, и вышибать не пришлось — едва крейсер осветил мост прожекторами, те разбежались сами). В 6 часов утра моряки и солдаты Кексгольмского полка без малейшего сопротивления заняли Государственный банк. Через час была захвачена и телефонная станция, а в 8 часов утра — Варшавский вокзал. Утром в здании «Крестов» появился комиссар ВРК и потребовал освобождения всех политзаключенных — тюремное начальство без единого слова протеста повиновалось.
25 октября, в 10 часов утра, было опубликовано воззвание к гражданам России:
«Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства — это дело обеспечено.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»
К вечеру от всей старой власти оставалось только само правительство, уже без министра-председателя, обреченно забаррикадировавшееся в Зимнем дворце, защитники которого таяли на глазах.
Что же произошло вечером 24 октября такого, что изменило ход событий? Только одно: в Смольном появился Ленин.
Вокруг Ленина в эти дни творилось что-то непонятное. С самого его приезда ЦК строжайшим образом запрещал ему перемещаться по городу — несмотря на то, что без своей знаменитой бородки и в парике он был абсолютно неузнаваем. Ильич сидел на конспиративной квартире в доме, который находился в нескольких десятках метров от станции Ланская, так что можно было при первой опасности сесть на поезд и укатить из Петрограда. Вообще-то основания для такой суперконспирации имелись — Ленина арестовывать бы не стали, убили бы на месте. Но, с другой стороны, рисковал не только он, рисковали все лидеры большевиков. Такому режиму есть лишь два разумных объяснения. Либо за Лениным охотился кто-то серьезный, а не милиция Временного правительства, либо ЦК старался держать Ильича, с его внезапными озарениями, неуемной энергией и резко холерическим темпераментом, подальше от штаба восстания. Кто знает, что ещё придёт ему в голову?! Один раз он уже отличился…