Ленин в жизни
Шрифт:
В. П. Осипов.С. 294
Он умирал от болезни мозга. Еще в 1920 году Герберт Уэллс, оставляя нам словесный портрет Ленина, пишет: «...Слушая собеседника, он щурит один глаз. Возможно, это привычка, вызванная каким-то дефектом зрения». Но, оказывается, боль в глазах — верный признак болезни мозга. Незадолго до смерти Ленин жалуется на боль в глазах. Из Москвы в Горки доставлен глазной специалист, профессор Авербах. Он обследовал больного и высказал заключение: «Никаких болезненных изменений в глазах нет». Этот отзыв специалиста, сам по себе как будто благоприятный и обнадеживающий, прозвучал как приговор трибунала. Ведь если
В. А. Солоухин.С. 184
Еще в субботу ездил он в лес, но, видимо, устал, и когда мы сидели с ним на балконе, он утомленно закрыл глаза, был очень бледен и все засыпал, сидя в кресле. Последние месяцы он не спал совершенно днем и даже старался сидеть не на кресле, а на стуле. Вообще, начиная с четверга, стало чувствоваться, что что-то надвигается: вид стал у Вл. Ильича ужасным, усталый, измученный. Он часто закрывал глаза, как-то побледнел и, главное, у него как-то изменилось выражение лица, стал какой-то другой взгляд, точно слепой…
Н. К. Крупская.Цит. по: Волкова В.Ленин в Горках. М., 1963. С. 99
Конечно, нравы были проще. Например, Семашко, рассказывая о последней ленинской ночи, дорожа чуть ли не каждой подробностью ленинской жизни, писал: «Ввиду того, что у него не действовал давно желудок, врачи дали ему слабительное (касторку). Ночью Владимира Ильича прослабило хорошо несколько раз». Немногие газеты сохранили эту домашнюю деталь, большинство из соображений политеса предпочло ее опустить…
Н. Петренко.С. 202203
На следующий день это состояние вялости продолжалось, больной оставался в постели. Около 4 часов мы с проф. Ферстером (немецкий профессор из Бреславля, который был приглашен еще в марте 1922 года) пошли к Владимиру Ильичу посмотреть, в каком он состоянии. Мы навещали его утром, днем и вечером, по мере надобности. Выяснилось, что у больного появился аппетит, он захотел поесть, разрешено было дать ему бульон. В 6 часов недомогание усилилось, утратилось сознание, и появились судорожные движения в руках и ногах, особенно в правой стороне. Правые конечности были напряжены до того, что нельзя было согнуть ногу в колене, судороги были также и в левой стороне тела. Этот припадок сопровождался резким учащением дыхания и сердечной деятельности. Число дыханий поднялось до 36, а число сердечных сокращений достигло 120130 в минуту, и появился один очень угрожающий симптом, который заключается в нарушении правильности дыхательного ритма (тип чейн-стокса); это мозговой тип дыхания, очень опасный, почти всегда указывающий на приближение рокового конца. Конечно, морфий, камфара и все, что могло понадобиться, было приготовлено…
В. П. Осипов.С. 294
За последние три часа жизни около постели больного проведено три консилиума, температура 42,3.
В. А. Солоухин.С. 185
Владимир Александрович [Рукавишников] и Петр Петрович [Пакалн] держали его почти на весу на руках, временами он глухо стонал, судорога пробегала по телу, я держала его сначала за горячую мокрую руку, потом только смотрела, как кровью окрасился платок, как печать смерти ложилась на мертвенно побледневшее лицо.
Н.
6 часов вечера (21 января 1923). Я был в маленьком домике, когда пришел кто-то от Марии Ильиничны с просьбой прислать камфару. Я не знал, для чего вообще существует камфара, и спросил об этом. Мне шепотом ответили, что камфара нужна для усиления деятельности сердца, когда сердце ослабевает.
В. Г. Сорин.Большой дом // Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 8. С. 124
Около 6 часов у Владимира Ильича начался припадок, судороги сводили все тело. Профессор Ферстер и профессор Осипов не отходили ни на минуту, следили за деятельностью сердца и пульса, а я держал компресс на голове Владимира Ильича.
В. А. Рукавишников.С. 288
Судорожное состояние начало ослабевать, и мы уже начали питать некоторую надежду, что припадок закончится благополучно, но ровно в 6 часов 50 минут вдруг наступил резкий прилив крови к лицу, лицо покраснело до багрового цвета, затем последовал глубокий вздох и моментальная смерть.
В. П. Осипов.С. 294
В 6 часов 35 минут я заметил, что температура вдруг поднялась. Я сказал об этом профессору Осипову, и сейчас же поставили термометр. Без 13 минут 7 я вынул термометр и был ошеломлен — 42,3°. Профессор Осипов и профессор Ферстер сразу даже не поверили этому и сказали, что это ошибка.
В. А. Рукавишников.С. 288
…Ртуть поднялась настолько, что дальше в термометре не было места.
В. П. Осипов.С. 294
Но это не было ошибкой — через 3 минуты Владимира Ильича не стало.
В. А. Рукавишников.С. 288
Когда у Владимира Ильича развился тяжелый припадок, продолжавшийся 50 минут, сопровождавшийся сильным приливом крови к голове, то наступил момент, когда кровь не могла продвинуться дальше, питание продолговатого мозга прекратилось, и работа его выпала. Это и был момент паралича дыхания и сердца, вызвавшего смерть.
В. П. Осипов.С. 295
Эта картина не накладывается на отравление цианистым калием.
В. А. Солоухин.С. 185
Вдруг резко, с размаху хлопнула дверь внизу. Все бросились к лестнице. И через секунду, не успел я выбежать на площадку, как раздался чей-то ужасный, ни с чем не сравнимый крик, который без слов говорил о том, что в Большом доме случилось что-то непоправимое...
В. Г. Сорин.С. 125
Спросили у меня горячие бутылки. Пока их наливали да принесли — они уже не нужны ему были...
Е. И. Смирнова.С. 142
Было применено искусственное дыхание, которое продолжалось 25 минут, но оно ни к каким положительным результатам не привело. Смерть наступила от паралича дыхания и сердца, центры которых находятся в продолговатом мозгу.
В. П. Осипов.С. 295
Когда я вбежал в комнату Ильича, переполненную докторами и заставленную лекарствами, Ильич испускал последний вздох. Голова откинулась назад, лицо страшно побелело. Он захрипел, руки упали. Ильич… Ильича больше не было.