Ленинград. Дневники военных лет. Книга 1
Шрифт:
30 декабря 1941 года.
(192-й день войны.)
Наступление продолжается, но сводки скупы. Не пришло, видно, еще время подводить общие итоги операций.
Получил заключение врачей: мне можно возвращаться к работе, но с прибавлением к ограниченному пайку витамина «С» плюс углеводы (сахар, сладкое, варенье). «Если нужно будет — просите добавочное питание…» Но я его просить не буду, мне привилегий не нужно.
В городе трудно…
Продолжаю
Ленинградский радиоузел работает в труднейших условиях. Дикторы плохо питаются, им трудно подыматься на пятый этаж. К тому же там очень холодно. Передавать приходится часто без подготовки. Бывают перерывы в подаче тока.
Есть в радиопрограммах, в их манере монотонность. Но все слушают радио жадно. Оно опережает прессу, оно сильнейшее средство агитации и информации.
31 декабря 1941 года.
(193-й день войны.)
Ну вот и последний день 1941 года. Гитлеру этот год не улыбнулся.
6 часов утра. Наш десант взял Керчь и Феодосию…
Подготовил тезисы доклада ко 2 января.
Днем ко мне приехали начальник Политуправления КБФ Лебедев и товарищ Карякин. Был очень теплый, живой разговор…
У наших огромное озлобление против Гитлера и наступательный порыв. Что посеешь, то и пожнешь, Гитлер!
На флоте огромный подъем — ремонт, возвращение специалистов из морских бригад, командирская учеба. Усиливаются соединения торпедных катеров и др. Немцев постараемся не выпустить, захлестнем петлю под Ленинградом.
…На партийном бюро отчет группы писателей встречен в целом хорошо.
Сведения о нашем десанте в Крыму: очевидно, несколько дивизий…
На Западном фронте идет удар на смоленском направлении.
Новогодние визиты… Временами сидим при свече. Город сегодня опять обстреливают…
По радио в 11 часов 25 минут. Привет от снайперов с фронта. Один из них передает: «Я сегодня в подарок к Новому году уничтожил из своей «золотой» винтовочки четырнадцать фашистов. Всего я отправил к богу в рай восемьдесят два». Он говорит на «о», волнуясь. Говорят и другие: «Гитлер хотел истребительной войны, вот он и получает ее». Наливают водку (слышно, как она льется, как чокаются жестяными кружками), кричат «ура». Отличная передача.
12 часов ночи. Бой кремлевских часов. Залпы с Невы — бьют по врагу корабли. Звучит «Интернационал».
В 12 часов 5 минут. С Толей и Колей выпили по стопке малаги. Дружеская беседа. Читали стихи Маяковского, Есенина и др. Вспоминали С. К., прошлое… Я пожелал друзьям встретить 1943 год уже в мирной обстановке. Настроение приподнятое.
Получил поздравление от коллектива газеты Ленфронта «На страже Родины».
Ну, за полный разгром Гитлера в 1942 году!
1 января 1942 года.
(194-й день войны.)
6 часов утра. Слушал сводку: «Взята Калуга и Кириши на Чудово-Волховской ветке».
Прочел статью генерал-майора Федюнинского об окончании Волховской операции Н-ской армией. Немцы силами трех пехотных и двух мототанковых дивизий намеревались окружить ее. Была острая борьба у Волхова, затем у Шума. Наш контрудар — применение нами лыжных батальонов… С 18–20
Сейчас начинается новая операция, видимо, во взаимодействии с ленинградскими частями и армией Мерецкова…
В городе холодно. Ходят немногие трамваи по нескольким линиям.
На Васильевском острове у спекулятивного рынка толкучка — с рук на руки валенки, спички, папиросы… Неумирающая «коммерция».
…В общежитии школ и вузов похудевшие учащиеся готовятся к экзаменам, мечтают о новогоднем обеде.
2 января 1942 года.
(195-й день войны.)
В стране заканчивается цикл всеобщего обучения[14] граждан от шестнадцати до пятидесяти лет по 110-часовой программе (с 1 октября 1941 года по 1 января 1942 года).
В частях Ленинградского и Северо-Западного фронтов идет развертывание снайперских курсов. Есть ряд бойцов и командиров, у которых на личном счету до ста и более истребленных фашистов.
Две девушки — делегатки от Ленинградского дома Красной Армии — принесли мне новогодние подарки… Девушки эти — ученицы седьмого и десятого классов.
Рассказывали:
«Мороз сегодня страшный, но ничего, мы все подарки разносим по госпиталям… Есть госпитали, где холодно… Раненые дрожат… Мечтают вернуться на фронт…
Мы учимся! И хотя холодно, но все теперь повеселели — ведь прибавили хлеба до 250 граммов, а это значит — можно два раза в день есть. Кроме того, суп в школе стали давать без карточек. Мы молодые, здоровые, бегаем по городу. Одна старушка показала нам, где ваш госпиталь. Я, говорит, доведу вас. А мы так медленно идти не можем. Поблагодарили и вперед побежали. А старушка кричит нам вслед: «Быстро бегаете, видно, хорошо покушали». (Смеются девушки.) И к бомбам мы привыкли. Рядом с нами дом разбило, и в сад, и в фонтан во дворе осколки попали. Когда на Артиллерийском переулке бомба разорвалась, наш дом закачался, трюмо разбилось, комод упал, — страшно было. Мальчишки наши зажигательные бомбы руками хватают, тушат. У одного вся кожа в ожогах, но бомбу потушил. Мой отец шел по улице, а бомба-зажигалка у его ног упала, чуть не убила… А вы литературное что-нибудь сейчас пишете? Мы вас часто по радио слушаем. Мы вам принесли подарки, но вы нас не угощайте. Нет, кушать мы не хотим, спасибо, спасибо. Вы к нам в ДКА[15] приходите».
Но все-таки бутерброды девушки съели… Курносые, милые… В нашей ленинградской жизни много тяжкого, но сколько светлых, радующих встреч.
Пришли Тарасенков и Михайловский. Усталые… В доме, где работает группа, лопнули трубы, холодно и нет света. Все ходят на ощупь — темень. Нет ни свечей, ни керосина. Я рад, что группе дали третью категорию питания, — несколько больше мяса, приварка.
Второй вечер без света. Госпиталю трудно, нельзя делать операции. Санитары разносят завтраки и ужины в темноте, все проливают и нервничают. Мало свечей, горят коптилки. Электростанции «садятся» из-за недостачи топлива. Ток дают в первую очередь хлебозаводам. Последняя фаза осады, видимо, самая тяжелая, хотя нет бомбежек и прибавлен паек: люди едят два раза в день — чай, суп и по 100 граммов хлеба, хотя суп не у всех…