Ленинградский меридиан

Белогорский Евгений Александрович

– Зачем вы говорите мне эти страшные вещи, которые вы не имеете права делать со мной как с военнопленным!?
– взвизгнул немец.

– Для того чтобы вы как можно лучше почувствовали то, что испытала моя семья, когда их ставили под пулеметы на рижском взморье - жестко ответил Петров.
– А что касается статуса военнопленного, то я уже сказал вам - забудьте об этом. Вас здесь попросту нет, и не было. Ни мой помощник, - капитан небрежно щелкнул пальцем, в сторону сидящего в углу майора Сидоренко, - ни один боец моего батальона, не посмеет перечить моей воле.

От

этих слов немецкого майора пробил озноб. За считанные секунды, учтивый и сдержанный азиат, рассуждавший о Шиллере и Гете, восхищавшийся красотами Нюрнберга, превратился в средневекового деспота, чья логика поступков не подчинялась законам европейской цивилизации.

– То, что вы говорите дикость недостойная цивилизованного человека - залепетал пленный, но капитан только гневно повел бровью, и слова застряли в его горле.

– Не вам говорить о дикости, на чьих руках кровь невинных людей.

– Я никого не убивал!
– воскликнул Магель и для вящей убедительности попытался встать, но предательская слабость в ногах помешала ему сделать это.

– Для закона кровной мести это не имеет никакого значения. Вам как потомку древних тевтонов должны хорошо знать такие вещи.

С каждым сказанным капитаном словом глаза у пленного стремительно вылезали из орбит, а лицо неудержимо бледнело. Приближался, как цинично называл его майор Сидоренко - момент потрошения.

– Вы не назвали свой выбор смерти, поэтому я сделаю его за вас сам. Есть ли у вас последнее желание, майор? Если хотите, напишите прощальное письмо своей супруге, - капитан учтиво положил перед пленным листок бумаги, карандаш и уставился на него пристальным немигающим взглядом.
– Слово офицера, что сделаю все, чтобы оно попало в руки адресата.

Поданная Магелю бумага была условным знаком, для не проронившего во время беседы ни слова майора Сидоренко. Выждав положенное время, он заговорил с Петровым и тот, не отрывая от пленного полного превосходства взгляда, покачал головой.

– Мой помощник, почему-то считает, что вы можете знать что-то важное, но я уверен, что он ошибается. Ведь у вас простого майора инженерных войск нечего нам сообщить особо ценное, что могло бы спасти вашу жизнь - речь Петрова текла спокойно, буднично и также буднично он достал из кобуры "Вальтер" и ловко загнал патрон в ствол. Время разговоров кончилось.
– Я убью вас из своего любимого трофея, взятого в честной рукопашной схватке. Если хотите, можете помолиться, я подожду.

Вид изготовленного к стрельбе пистолета переполнил чашу страдания майора Магеля.

– Нет! Нет! Мне есть, что вам сказать! Есть!!
– выкрикнул немец, но его слова никак не повлияли на выражения лица Петрова.

– Если вам есть, что сказать говорите быстрее, если нет - то примите смерть с осознанием того, что вас убьет потомок великого рода - капитан встал и направил дуло пистолета на Магеля.

– В район деревни Безрукавки ожидается прибытие орудия очень большого калибра! Это очень большая пушка, очень большая! Калибр снаряда не меньше полуметра! Для неё приказано приготовить специальную площадку и склад для хранения боеприпасов к ней. Запишите, что это я вам

сказал!
– потребовал немец, но его слова вновь не тронули Петрова.

– Подойдите к карте и покажите, где находится то место, о котором вы говорить - потребовал он, не выпуская пистолета из рук.

Затравлено глядя на узкоглазого мучителя, Магель подошел к карте и судорожно ткнул в карту пальцем.

– Вот это место! Сюда должно прибыть это орудие для обстрела ваших позиций.

– Позиций или города?
– немедленно уточнил Петров.

– Позиций. Точнее Пулковскую высоту! Запишите, что это я вам сказал - настаивал Магель, тыча пальцем в листок бумаге.

– Запишем, запишем - пообещал немцу Сидоренко, хорошо понимавший немецкий язык. Кивнув в знак благодарности Петрову, он приступил к основательному потрошению пленного. Интуиция разведчика его не обманула.

Когда Рокоссовский приехал, протокол допроса уже был составлен по всей форме и капитан с гордостью положил листы с важными сведениями перед генералом.

– Если это правда, то немцы готовят штурм Ленинграда. Знакомый шаблон. В Крыму они тоже хотели взять Севастополь при помощи таких больших калибров, но не получилось - сказал Рокоссовский, ознакомившись с протоколом допроса.
– Спасибо за сведения майор, я думаю, в штабе фронта разберутся с ними, а пока давайте вернемся на нашу грешную землю. Что дало наблюдение за передовой противника? Есть признаки того, что немцы ждут нашего наступления, капитан?

Комполка майор Ерофеев временно отсутствовал в штабе, и ответ приходилось держать капитану Петрову.

– В том, что они опасаются возможности нашего наступления, я не сомневаюсь. Лето - самое удобное время для любого наступления и визит этого Магеля наглядное подтверждение этому. То, что ждут нашего наступления в полосе нашего полка и дивизии, далеко не факт. Нет ни одного весомого признака указывающего на появление свежих подразделений на передовой врага.

– Так уж и ни одного?
– усомнился Рокоссовский.

– Здешняя оборона врага состоит из опорных пунктов, товарищ командир. Много людей без увеличения их размеров в них не разместишь, да и болотистая почва к этому не располагает. Главные силы немцев в районе Синявино, которые они перебросят с началом нашего наступления.

– С немецкой обороной ясно. Будем считать, что вы правы и немцы нас не ждут. Огоньком для прорыва переднего рубежа обороны мы вас поддержим. В том, что оборону прорвете, не сомневаюсь, а вот как быстро до Синявино дойдете и долго будете его брать? Много времени Линдеман вам не даст - предупредил Петрова генерал.

– До Синявино дойдем, а вот чтобы быстро взять его с высотами ещё огоньку потребуется. Не говоря о том, чтобы пробиться к Неве и не дать врагу вырваться из Шлиссельбурга.

– И много вам огонька нужно будет для этого, и какого?
– быстро уточнил Рокоссовский. Согласно плану предложенному Мерецковым, поддержка артиллерии наступающих порядков пехоты предполагалась в первые дни наступления и только. Рокоссовский категорически не был с этим согласен, и ему важно было услышать аргументы нижестоящего звена.