Ленинградское время, или Исчезающий город

Рекшан Владимир Ольгердович

«Хочу группу организовать, чтоб как „Битлз“», – говорил Боярский.

И я что-то подобное хотел. Мы катались на лодке долго, страстно обмениваясь своими мечтами, а после поехали ко мне на проспект Металлистов продолжать беседу. Я стал не помню что петь под гитару, и выяснилось, что голос у меня вовсе не тенор. Пол Маккартни из меня не получится… Так ничего у нас с Боярским и не вышло. В итоге я сделал банду, поющую по-русски, под названием «Санкт-Петербург».

А Михаил продолжал создавать «Битлз»! Прошло лет тридцать пять. Смотрю как-то во второй половине 90-х по телевизору музыкальный клип. Вглядываюсь с удивлением. Это же «Битлз»! И вот узнаю Володю Ермолина.

Еще Федорова из бывших «Поющих гитар», а в шляпе, точно, Михаил Боярский. Поют как битлы, прыгают и размахивают гитарами точно как в фильме «Вечер трудового дня».

Я тогда порадовался за Боярского. Слава богу, организовал!

В белые ночи набережные Невы оживали. На скамеечках напротив Адмиралтейства пели под гитару вовсе не барды, а настоящие местные битлаки. Они пели любимых битлов на голоса, и я регулярно ходил завидовать славе «прибрежных» гитаристов. Заодно старался запомнить аккорды, которые они брали. Народу на набережных собирались толпы. Метро в советские времена работало до начала второго ночи, всегда имелся шанс добежать до ближайшей станции и успеть на последний поезд.

Ленинградцы тянулись к Неве еще и потому, что на реке располагалось множество плавучих ресторанов с коктейль-барами. Помню такие напротив Академии наук. Напротив Адмиралтейства. Рядом со стадионом имени Ленина, ныне «Петровским». Почти с каждым из этих общепитовских учреждений связана какая-нибудь занятная история.

Вспомню одну из них. Это уже начало 70-х. Дабы обрести полную свободу, я перевелся на заочное отделение, хотя продолжал иногда ходить на лекции с дневниками. Несколько прогрессивных студентов с волосами до плеч, среди которых я точно помню Олега Савинова, имеют задолженности по летней сессии. И вот в начале июля мы сдаем последний экзамен, получаем на руки зачетки, начинаем, довольные, фланировать по Васильевскому острову в поисках развлечений. Заканчиваем историю в плавучем коктейль-баре напротив Академии наук. После очередного коктейля Олег неожиданно сообщает: «Сегодня же четвертое июля, американский национальный праздник. А я утром видел объявление на столовой, что группа американских студентов-практикантов приглашает всех ленинградских студентов на вечеринку. Кроме нас тут никого. Поддержим честь советского флага».

Нас человек пять. Мы хоть и опасаемся идти на встречу с американцами, но после коктейлей решаемся на вольнодумство. В конце-то концов, звали всех желающих!

Огибаем Двенадцать коллегий и входим в столовую номер четыре. Мы волосатые и джинсовые, как американцы. Никто нас не задержал, и мы на вечеринку проникли. В полумраке столовой под ударные песни группы «Криденс Клиарвотер Ревайвал» вытанцовывало несколько дюжин молодых людей. Узнавались в гуще и советские студенты. Это были моложавые парни в строгих костюмах, что-то вроде студенческого спецактива-спецназа. Думаю, это танцевало, создавая благожелательный имидж Родине, все нынешнее руководство Российской Федерации. Ведь и Путин, и Патрушев, и много кто еще учились в Ленинградском университете в одно со мной время. Вечеринка проходила предельно демократично. Но когда кто-то из нас заговорил по-русски, либерализм закончился. Спецактив-спецназ нас вычислил и с вечеринки вытурил. Впрочем, без каких-либо последствий.

Замечательная история с еще большим музыкальным содержанием связана с плавучим баром-рестораном «Корюшка». Он, как я уже говорил, располагался напротив Академии художеств. Эта веселая история произошла осенью 1971 года. Возможно, я несколько забегаю вперед в своих воспоминаниях, но, если

начал рассказывать про жизнь на Неве, вспомню и ее.

Несмотря на довольно жесткий советский режим, рок-музыка пустила в Ленинграде основательные корни. Образовалось множество музыкальных групп, которые, когда не удавалось играть официально, участвовали в разных полуподпольных концертах.

Мой тогдашний приятель Вова Пинус взялся провести встречу с Марылей Родович, настоящей звездой польского фолк-рока, приехавшей в Советский Союз на гастроли. Ее сопровождала группа «Тест». Этот добрый малый Вова Пинус арендовал на ночь мою группу «Санкт-Петербург», Марылю и «Тест». А заодно и плавучий разухабистый ресторан «Корюшка», успешно несший гастрономическую культуру в широкие народные массы. По ресторанным правилам следовало закусывать. Администрация ресторана предложила Пинусу оплатить сто ресторанных посадочных мест по семь рублей за место. Пинус составил списки и ходил по городу, собирал деньги с желающих. В «Корюшке» на семьсот рублей обещали нарубить салатов, выставить шампанского и вина. Соорудить, одним словом, молодежный банкет.

Молодежь начала съезжаться к одиннадцати, и приехало нечесаных любителей гитарной музыки человек пятьсот. Столы были бесцеремонно отодвинуты, фанаты стали просто рассаживаться на пол. Полякам обустроили специальный кабинет. Для разогрева публики «Санкт-Петербург» грохнул ритм-энд-блюзовой увертюрой, и веселье завертелось. Марыля Родович, звезда все-таки европейского класса, посматривала на валявшихся советских рок-н-ролльщиков с неподдельным интересом, не предполагая, должно быть, увидеть подобное на чопорных невских берегах.

Через некоторое время «Тесту» тоже захотелось покрасоваться, и они после увертюры «Петербурга» ударили по джаз-року. Выдающаяся встреча проходила на втором этаже «Корюшки». Сцена находилась возле лестницы. В начале первого, когда «Тест» уже вовсю шуровал в упругих дебрях джаз-рока, а любители изящного, словно древнеримский легион опившихся наемников, кровожадно кричали в наиболее упругих тактах хромого пятичетвертного ритма… В начале первого по лестнице поднялось с десяток милиционеров. Их командир посредством мегафона предложил, чтобы «Тест», Марыля Родович, местная банда «Петербург» и валявшиеся на полу волосатые фанаты покинули помещение ресторана.

Другими словами, «Корюшка» трудилась по закону до полуночи, и в ресторане, видимо, решили просто присвоить большую часть собранных нами семисот рублей.

Предполагался ночной рок-сейшен. Все собрались к одиннадцати, в двенадцать «Корюшка» закрывалась, и ее умелые работники вызвали наряд, дабы укротить разошедшихся клиентов.

«Ресторан закончил работу. Па-прашу!»

У барабанщика «Теста», который никак не мог съехать с хромого пятичетвертного размера, милиционеры конфисковали барабанные палочки.

Академичка закрывалась в 17.00. Студенты, ищущие светских развлечений и задушевных бесед, волей-неволей оказывались на Невском проспекте.

Что ж, пройдемся по ленинградскому проспекту вместе со мной.

Ближайшим местом для знающих толк в общении оказывался кафетерий, находившийся на углу Невского и улицы Гоголя. Там многие годы в роскошном здании работали кассы «Аэрофлота», а до революции располагался Банкирский торговый дом Вавельбергов. Для него в 1912 году по проекту архитектора Перетятковича построили зал в стиле неоренессанс. Действительно, простой ленинградский покупатель авиабилетов под его сводами ощущал себя если не флорентинцем Лоренцо Медичи, так уж как минимум венецианским дожем.