Леннар. Тетралогия

Злотников Роман Валерьевич

— Что же, мастер Вахил, ты собираешься своими толстыми ручками задушить Храм? Остановить армию, подчиняющуюся Верховному? — спросил перепуганный Гаар, даже протрезвев от потрясения.

— Я — нет! Но если нас будет много!.. Среди сардонаров немало умелых бойцов, даже тех, кто прошел подготовку в Храме и потом отказался от лживой проповеди блюстителей Благолепия и повернулся лицом к истинной вере!

— Ты просто оратор, мастер Вахил… — пробормотал Гаар, и затряслись, затряслись его серые толстые губы. «Что-то будет! Зреет бунт! И где, где — здесь, в самом сердце Храма, в благословенном Горне!»

— Выйдем черным ходом! — проревел мастер Вахил. — Дойдут не все, но мы последуем за Акилом, кто шествует рядом с пророком!

— На площадь!..

— На пло-о-ощадь!

— Времена меняются, — пробормотал толстый неуклюжий Гаар, увлекаемый толпой собутыльников и едва не закупоривший своей тушей черный ход, в котором один за другим исчезали возбужденные посетители трактира. — Меняются… Они даже забыли меня убить…

…И как символ того, что время действительно меняется, причина затевающихся в городе кровопролитий и провозвестье

событий еще более грозных, жертва — лежал посреди площади Двух Братьев, на возвышении, облицованном тяжелыми базальтовыми плитами, страшный труп. Ничего подобного не приходилось видеть даже закаленным бойцам, принимавшим участие в войнах в Эларкуре, на Дне миров, и сражавшимся против свирепых наку и злобных чудовищ-мутантов, воссозданных к жизни ядовитым дыханием отравленных Желтых болот. Тот, кто еще недавно был молодым и полным сил Гозом, распростерся на постаменте, раскинув ноги и отбросив чудовищную конечность, вместо кисти представлявшую собой маленькую человеческую голову с потухшими стеклянными глазами. Мерцали ногти на второй руке, светились, словно желтый болотный туман, редкие волосы, а на страшном лице с узким длинным носом, затиснутым меж огромных одутловатых щек, мутнела молочно-белая полоска глазного яблока. Было в этой неподвижной изломанной фигуре что-то непередаваемо жуткое, словно Гоз, как ароматным терпким вином, был облит дымящимся первородным страхом, известным страхом человека перед окружающим его миром. Подле чудовищного трупа лежали обломки пустотелого Камня Примирения, а в нескольких шагах, замкнув тело Гоза в кольцо, бушевала, клокотала и бесновалась толпа, забрызганная кровью, ревущая, свирепая… Под ногами хлюпала кровь. Тут же, на площади, промеж беснующейся черни, валялись растерзанные останки тех, кто попытался остановить это людское море — нескольких Ревнителей, прибывших на помощь уже умерщвленным стражникам… Неподалеку от тела Гоза был воздвигнут своеобразный человеческий курган, живая башня: около двух десятков человек образовали круг, им на плечи встала еще дюжина, и так далее — до высоты в три человеческих роста. Именно на этой высоте стояли двое: уже известный нам Акил и второй, в мешковатой рыжей блузе, высокий, скуластый, желтозубый, с разноцветными глазами: один — серый, другой — мутно-карий, темный. Это и был так называемый пророк Грендам, бывший плотник, благодаря своим многочисленным талантам, хитрости и совершенной беспринципности ставший одним из двух вождей сардонаров. Он потрясал какой-то табличкой и, без труда перекрывая своим мощным голосиной гул толпы, ревел:

— Вот доказательство!.. Вот доказательство подлого умысла Храма! Тут написано: «Камень Примирения да возвратится в Храм!» А нам доподлинно известно, что Камень Примирения — древний талисман, содержащий в своей сердцевине часть Великой пустоты, а в ней растворен древний яд! И вот Камень Примирения расколот, и вот возле него лежит первая, но отнюдь не последняя жертва! Видите, ЧТО сталось с этим несчастным, познавшим яд? Народ хотят выкосить, уморить, уничтожить, чтобы никто не мог принять сердцем истинно верное учение — учение сардонаров, Ищущих Его и освобождения! И, быть может, отрава уже течет в наших жилах, и мы умрем, если не решимся призвать храмовников к ответу! Если умирать, то лучше умереть с оружием в руках, чем забившись в вонючий угол и медленно издыхая от яда! Храм должен ответить за все, и нас не испугают Ревнители и их хваленое искусство боя! Они такие же люди из плоти и крови, как и мы, они точно так же смертны, как и мы, и я, тот, кто видел Леннара вот так же, как вижу вас, не могу лгать!..

В таком духе Грендам разглагольствовал уже довольно долго, и, отдать этому отпетому мерзавцу должное, он по-настоящему умел зажигать толпу. Смута — в этом Грендам всегда понимал толк.

— На Храм! — послышались разрозненные выкрики, впрочем все более учащающиеся и крепнущие.

— На Храм!

3

Первый Храм, покои Сына Неба

Предстоятель Первого, ганахидского, Храма, широко развел руки в заклинающем жесте и воскликнул:

— Ты в самом деле думаешь так, брат Алькасоол?! В самом деле?..

— Да, я считаю, что возможная смерть Леннара только повредит Храму. Конечно, я никогда бы не сказал такого на Конклаве, но с глазу на глаз с тобою, пресветлый отец… Леннар выстроил систему, разрушение которой может ударить прежде всего по нам, братьям ордена.

— Ты говоришь?..

— Я говорю о сардонарах. Об этой гнусной еретической секте, которая крепнет, несмотря на все усилия и на то, что она равно враждебна и Храму и сторонникам Леннара, и вообще — если брать шире и смелее — всему живому и мыслящему. В свое время я попытался доискаться истоков этой секты. Она древняя. То течение, которое мы вынуждены наблюдать сейчас, правильнее назвать новыми сардонарами. Примечательно, что я начал свои поиски, находясь в стане Леннара, в сердце его системы — в Академии. Аналитики Академии тоже занимались движением сардонаров и причиной возникновения этого движения. Понять Академию можно: сардонары тоже поклоняются Леннару и по этой простой причине являются врагами Храма. Вот только поклонение это имеет очень своеобразную форму. В центре учения новых сардонаров, поднятого из глубины веков и заново развитого их предводителями, Акилом и бесноватым Грендамом, стоит изречение самого Леннара, о котором я уже упоминал: «Познанный бог — мертвый бог. Неужели вы хотите меня умертвить?»

— Как же они могут быть древней сектой, если Леннар появился в нашем мире относительно недавно?

— Важен принцип, а не персоналия. Идея бога, которого нужно освободить, убив того, кто держит божество в темнице своего тела. На этом основании сардонар может убить ЛЮБОГО и будет оправдан своими духовными наставниками. Возродившаяся секта объявила Леннара такой темницей бога. Отцы-предводители вдалбливают своей пастве примерно следующее: Леннар — это воплощение истинного бога в нашем мире, и его тело является тюрьмой для божественной сущности. Чтобы

божество засияло во всем своем величии, нужно уничтожить пленяющую его оболочку, то есть, попросту говоря, убить Леннара. Видите, пресветлый отец, у сардонаров есть общие с Храмом цели… Мечты об убийстве Леннара не мешают им возносить к нему молитвы и посвящать ему ритуальные оргии, кровавые и разнузданные… И вот что примечательно: ТОТ, кто убьет Леннара, получит титул Освободителя и станет голосом истинного божества в этом мире. То есть истинные мотивы отцов-предводителей секты опять все те же: стремление к неограниченной личной власти. Акил и Грендам говорят своим сторонникам: то, что окружает нас, иллюзорно, и истина, она же — Великое Извне, откроется только с разрушением тюрьмы бога, то есть с убийством Леннара. В стане Академии учение сардонаров называют антисистемой, то есть религиозной доктриной с негативным мироощущением. Их энергия направлена прежде всего на разрушение; тогда как сторонники Леннара считают себя созидателями. Конечно, и то и другое с точки зрения Храма считается ересью, заслуживающей самого сурового наказания, — подвел непременную догматическую черту омм-Алькасоол.

— Гм… Отчего же учение этих сардонаров привлекает людей?

— Ну… Очень просто… Ядро секты составляют люди, в свое время принимавшие участие в войне с армией Леннара. Это бывшие военные, разжалованные аристократы, есть даже Ревнители, причем носившие не самый низкий сан… В свое время их вывели из числа сильных мира сего за поражения от Обращенных. Храм карает сурово… Они лишились того, что было им привычно: положения, денег, ярких впечатлений и бурь в крови, которые приносит с собой война… Отступив от Храма, они не захотели примкнуть и к другому лагерю, к Леннару: слишком далеки они от тех идеалов, что несет с собой установленный Обращенными порядок. И тогда эти люди, среди которых немало по-настоящему сильных, опытных и искушенных жизнью профессионалов своего дела, решили слепить свой мир. Акил и Грендам по сути весьма неплохие руководители. Акил — бывший старший Ревнитель; великолепный воин, в свое время мне привелось видеть его в действии. Он очень хорошо умеет читать людские души, играть на человеческих слабостях и использовать сильные стороны тех, кто придан под его начало. Он умеет увлекать за собой. Он знает силу слова; он не только убийца, но и поэт. Грендам — иное: эта словоблудливая скотина очень любима чернью, еще в Ланкарнаке он прослыл за пророка, а теперь, когда он собственными глазами видел эшафот, на который возвели Леннара, и бездну, которая разорвала столицу Арламдора надвое… Словом, простой люд верит ему и чтит его как человека, прикоснувшегося к чему-то высшему. Ну и нельзя забывать, как они несут свою проповедь. У них очень яркие и завлекательные ритуалы. Акил и Грендам играют на самых низменных сторонах человеческой натуры, они затрагивают то, над чем не властен человек. Пограничные состояния. Ими Акил считает смерть и похоть. Он сумел найти что-то привлекательное даже в смерти, и те из сардонаров, которые объявлены искупительными жертвами, ОХОТНО умирают во время ритуальных оргий. Да, смерть и похоть… — повторил бывший лазутчик Храма Благолепия. — Не так давно вооруженный отряд сардонаров взял криннский город Шак-Лебб, занятый Обращенными. Они перебили почти весь гарнизон, а тех из Обращенных, кто уцелел, напоили допьяна винами и зельем, отдали им красивейших пленниц, а потом принесли в жертву во славу Леннара. Говорят, те умирали со счастливыми улыбками на устах… Когда же сам «виновник торжества», то есть Леннар, бросил к стенам Шак-Лебба один из своих летучих отрядов под водительством самого Майорга О-кана, то Акил отправил навстречу воинам Майорга часть своих людей, и те с гимнами во славу Леннара столкнулись с летучими. Боя не было: Майорг даже растерялся, не зная, что делать с людьми, которые славят твоего… гм… бога. А лидеры сардонаров под шумок удалились. Да, Акил и многие из них в самом деле искушены в военном деле, — закончил омм-Алькасоол.

— Во имя пресветлого Ааааму… — Сын Неба осенил себя охранным жестом и вдруг поперхнулся произнесенным именем. — Эти подлецы изуродовали все, во что мы верили! Иногда я ловлю себя на том, что мне некому молиться и не во что верить!..

— Да, в этом что-то есть, пресветлый отец, — медленно выговорил брат Алькасоол. — Зачастую, находясь в стане врага, я ловил себя на подспудной ненависти к Храму. Я воспитан в устоях, заповеданных нам нашими предшественниками в Храмовой и орденской иерархии, да! Но иной раз я думал о том, насколько мы обедняем себя и наш мир, следуя древним догмам, которые служили вполне определенным целям! А ведь эти цели давно отмерли, потеряли свою важность… Мы застыли на одном и том же витке нашей истории, и этот замкнутый круг, это вечное повторение угнетают! Леннар, если уйти от священных книг, которые он оскорбляет самим своим существованием, ведь в чем-то прав. И, быть может, — в итоге именно он может спасти от гибели наш мир… Мир совсем иной, нежели то требуют считать каноны Храма… Где-то в какой-то момент мы отдалились от истины…

— Отчего же, зная все это, — пресекая мысль собеседника, тяжело произнес Сын Неба, — отчего же ты подал мысль о том, как следует устранить Леннара, если сам полагал, что это только повредит Храму?

Алькасоол поднял голову и, не глядя на Верховного, сказал:

— Я же давал присягу ордену. Если Конклав постановил, что Леннар должен быть уничтожен любой ценой, а мне стало известно средство, как это возможно сделать, то я не могу кривить душой. Не могу скрыть это роковое средство.

— Клянусь душой светозарного Ааааму, брат Алькасоол, — не выдержал первосвященник, — ты уже наговорил достаточно, чтобы быть отправленным сначала в пыточный каземат, а потом — во славу Ааааму — на площадь Гнева, на эшафот!

— О, я сознаю это, — немедленно ответил тот, — и знаю, что в вашей силе и в вашем праве поступить именно так. Ведь я уже побывал в подземелье Храма по воле жрецов, тех, что из партии «усталых» консерваторов. Только если вдруг окажется, что ваши силы уже не те, а право уже давно потеряло смысл, не окажусь ли я в рядах отверженных мерзавцев, в рядах тех, о ком мы только что подробно рассуждали — сардонаров, Ищущих Его и освобождения?