Леннар. Тетралогия
Шрифт:
Видно, Грендам в самом деле отлично провидел будущее, если осмеливался разговаривать таким замечательным манером. Борк, уроженец Дайлема, полагал, что за такое оскорбление священного червя — «гадина в брюхе», полагается немедленно умертвить болтуна и святотатца. Борк стиснул зубы так, что на скулах заиграли крепкие желваки. Заговорил Илам:
— Но позволь, мудрый Грендам! Я выражаю надежду, что это была только шутка. Как мы можем поднять оружие друг на друга?
— А-а-а! — закричал Грендам, перестав ощупывать массивную задницу стоявшей перед ним девицы и воздевая к потолку обе руки. — Ты струсил, проклятый гареггин? Что, ваши твари в кишках высосали из вас
«Может, и к счастью, — промелькнуло в голове Илама, — судьба все решила за меня. Если я одержу победу, ничто не помешает мне бежать из Горна, хотя, верно, уже поздно… Если я проиграю, то все вопросы отпадут сами собой…»
— Ну что ж, — сказал он, — я согласен. Борк, ты как?
Борк колебался. Он то поднимал глаза попеременно на Грендама и на Илама, то прятал взор, словно ища что-то на окровавленном полу, который устилали пять трупов. Наконец он ударил наконечником хвана в напольную плиту так, что она треснула, и вымолвил:
— Хорошо же! Я буду драться. Но если произойдет непоправимое, ты, Грендам, сам будешь говорить об этом с Акилом.
— Ты угрожаешь? Полагаешь, я боюсь Акила? Даже если вы поубиваете друг друга, не думаю, что мой соправитель будет сильно гневаться. Клянусь гнилой пастью Илдыза, вы не смеете мне перечить!
— Защищайся, Илам, — сказал Борк. — Защищайся!
— Отчего же мне защищаться, если я намерен нападать? — парировал Илам. — Защищайся ты!
Посыпался сухой треск боевых шестов, которыми с неимоверной скоростью орудовали гареггины. Хваны вращались так быстро, что зрителям казалось, будто они раскрываются черным веером. Атаковал Илам. Он шаг за шагом теснил Борка, несмотря на то что его противник был много мощнее и опытнее его. Иламу-Барлару было за что драться… Борк умело ставил защиту, раз за разом отбивая стремительные наскоки соперника. Первоначально казалось, что это не стоит ему никакого труда, однако через несколько минут подобных действий Илама на лбу Борка выступил пот, дыхание стало учащенным, а движения помалу утрачивали свою отточенность и, главное, скорость. Держать феерический темп, предложенный Иламом, в продолжение длительного времени было нереально. Впрочем, и более молодой гареггин стал заложником взятого им наступательного стиля, он очень скоро почувствовал, что переоценил себя. Предательское утомление расходилось по телу, немели руки… Одним из выпадов Борк сломал боевой шест Илама, и тому пришлось совершить рискованный кувырок по окровавленному полу, чтобы, встав на ноги возле тела одного из убитых сардонаров, вырвать из его еще теплой руки саблю.
— А-а, — процедил Борк, — а кстати, не напомнишь, что произошло с предыдущим владельцем этого оружия?
— Шутник!
— Деритесь, деритесь, что же вы остановились?!
Широким жестом Борк отбросил хван и, подцепив ногой валяющуюся на полу саблю, подбросил ее вверх и ловко поймал за рукоять.
— Приступим, — сказал он. — Потешим публику, товарищ!
Подробности боя не были видны зрителям. Они увидели только, как с потрясающей скоростью замелькали сверкающие клинки, а потом Илам упал на одно колено…
…вытянув перед собой руку с саблей в атакующем выпаде,
Борк рухнул на тело одного из убитых им сардонаров и замер. В разрубленном боку что-то шипело и копошилось: это агонизировал гарегг, которого тоже зацепил смертоносный клинок Илама-Барлара.
Как только Борк испустил дух, а Грендам поднялся со своего места, чтобы произнести подобающую моменту речь, послышался топот множества ног и знакомый голос прогремел на весь зал, так удачно превращенный Грендамом в ристалище:
— Что тут происходит, сожри меня Илдыз?
Акил в длинном походном плаще и в сопровождении отряда гареггинов вошел в зал Этерианы и, всмотревшись в эту дивную картину Грендамовых развлечений, произнес:
— Я вижу, тут у вас интересно. Что, гуляете? Много поводов для веселья? Это что же, Грендам, никак не можете справиться с одним мальчишкой-предателем?
— С каким еще предателем? — недоуменно выговорил бывший плотник, по тону Акила уразумевший, что его всевластию приходит конец. — Ты… про Илама?
— Его вообще-то зовут несколько иначе, но это не меняет сути. Он подлый шпион. Отдай оружие добровольно, Барлар, иначе мои люди изрешетят тебя дротиками. Впрочем, ты человек технически подкованный и, возможно, предпочитаешь, чтобы тебя убили плазмоизлучателем? Разван, Гербих, отберите у него саблю.
Двое названных Акилом гареггинов тотчас отделились от отряда и обезоружили Илама, который не предпринял попытки к сопротивлению. Да и есть ли в этом смысл, когда прямо на тебя наставлен прицел самого смертоносного оружия на Корабле? Причем оно находится в руках гареггина, обладающего такими же способностями, как и он сам. Он же не сардонар, жаждущий освобождения…
— Мы привезли пленников, — сообщил Акил. — По моему приказу их отвели в тюрьму при Храме. Но одного я покажу вам сейчас же. Самого важного. Хоть и мертвого. Подведите его сюда, — кивнул он гареггинам и указал на обезоруженного Илама. — Смотри!
Люди Акила расступились. Илам увидел небольшую колесную тележку, на которой лежало нечто, накрытое отрезом полосатой черно-белой ткани. Акил откинул ткань:
— Смотри, Обращенный!
Барлар взглянул…
Лицо, обезображенное длинным рваным шрамом. Шрам оплыл темной кровью и походил на уродливый овраг, пробороздивший ровную долину лба, аккуратную впадину переносицы, разваливший надвое стройную гряду носа и грубо смявший полуоткрытый рот, темный, с потрескавшимися губами, словно пересыхающее от жары озерцо. К этому мерзкому шраму налипли какие-то металлические чешуйки, иззубренные, синеватые. На щеках, под глазами, на губах проступала удушливая синева.
Конечно же Илам, он же Барлар, узнал это мертвое лицо.
Лицо Леннара.
За несколько дней до описанных событий оператор навигационной рубки Центрального поста Эдер, Обращенный, засек два небольших неопознанных летающих объекта, взявших старт по направлению к Кораблю с орбиты голубой планеты.
Глава одиннадцатая, она же последняя
НЕМНОГО О БОЖЕСТВЕННОМ:
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА…
Москва и остальной мир