Леночка Фурман на тропе войны
Шрифт:
— А вот ты, Чака и сын Чаки, знаешь ли ты, чем дампир, который может свободно бродить под солнцем и есть пищу людей, более всего превосходит Пленников Ночи?
— И что с того? — спрашивает он слегка угасшим голосом.
— Поэтому дампиру не нужно дожидаться особо удачного расположения звёзд, чтобы размножиться. Не то что вам. Женщина-дампир умеет вытянуть из человека — но особенно из вашего брата кровососа — любую из телесных жидкостей на выбор, причем ровно столько, сколько ей надо. У нее почти никогда не бывает осечки.
— И она не умирает, родив нашего ребенка, — медленно продолжает Чака.
— Я-то честно думала, что умру, — отвечает она. — Как из-за меня — моя мама. У нас в роду не одна я была такая отчаянная.
Трубка летит на пол и катится по нему.
— Ты хотел иметь дочь? — продолжает Елена. —
Оба старательно держат паузу.
— Теперь ты меня убьешь? — говорит женщина.
Внезапно Чака смеется — хрипловато, завораживающе.
— Ах, Хиросима-любовь-моя, с тобой, я вижу, только атомная бомба может покончить. Прямым попаданием.
— Маленькая толстушка. Большой толстячок, — женщина мягким движением отворачивается от него, в голосе явственно слышится мурлыканье. — Может быть, нам стоит подождать этого апокалипсиса вместе?
Настает тишина, такая полная, будто мир уже находится за пределами абсолютного нуля. Даже младенец вроде бы задержал дыхание — или, может быть, ему оно по-настоящему и не нужно?
И тут Елена из рода Фоурмен чувствует, как острые вампирьи клыки любовно вонзаются в ее мягкий загривок.