Давай сядем в автобус, в троллейбус, в трамвай;Не будем смотреть на номер – сядем в любой;Сядем и просто поедем давай,Просто поедем и поедем с тобой.Давай же этот маршрут узнавай,Который бывает пологий, крутой,Всегда неожиданный – как ни выбирай –Пустой, многолюдный, простой, золотой.А мир вокруг вздымается, как каравай;Течет куда-то бурлящей рекой,Скоро, может, перетечет через край –И тогда уже не достать ни рукой, ни строкой.Но ты ничего не бойся и не унывай:Он будет длиться и длиться,
пока ты со мной,Ты только следить не переставайЗа рифмой сквозной перекрёстной двойной.
«Если уж и проводить…»
Если уж и проводитьПараллели – то ортогонали;Душу никому не бередитьИ писать все лишь в оригинале.Мы ведь разомкнули этот круг:Кто нашел себе шесток, кто нишу;Потому-то в дверь и сладок стук,Что я так отчетливо не слышу.
«В статье словарной существительное “дача”…»
В статье словарной существительное «дача»Пускай обходится без всяких «уст.» и «арх.»;Иначе говоря – пусть существует дача,Пусть ходят гости, рассуждая и судача,И пусть хозяин, как симпосиарх,Пропорцию найдет для нас такую,Чтоб жили все на свете, не тоскуя,Чтобы цвели и сад, и огород;И пусть на языки их на другиеНеадекватным будет перевод;Пусть в них она останется лакуной,А здесь, у нас – веселой, юной шхунойПускай она по небесам плывет,Уже вовеки не устаревая,Плывя и никуда не уплывая.
«Звук был звонок и весел, за собою нас вел…»
Звук был звонок и весел, за собою нас вел;Цветик был семицветик и в полях семицвел;Только время проходит, наступает, грядет,Тихой сапой крадется, потихоньку крадет;Раз мы жизни с тобою не смогли миновать,Будем жить, как живется, и добро проживать;А клубок расклубится – вот и сказке конец;Ну а тот, кто не слушал, тот вдвойне молодец.
«Описание зависит от предмета…»
Описание зависит от предметаСамого же описания;Изменить ни даже ты не можешь это,Не могу тем более ни даже я.Это просто это скоро это лето!Даже, кажется, в листках календаряБольше солнца и тепла и больше света,Хоть поэзией, хоть прозой говоря.Г де-то за долами, за горамиЖдут нас изумрудные моря,Ждут нас дюны цвета янтаря;Несмотря на то, что вечерамиЕще дует ветер; что земляНе совсем еще, как хочется, прогрета;На все то, на что не надо, несмотря.
«Я не знаю: это я плыву…»
Я не знаю: это я плывуИли это кто-тоМеня держит, словно щепку, на плаву;Может быть, я все же я выплыву,Ну а нет – то превращусь во что-то:В дерево зеленое, в траву –То есть так или иначе выживу,Выберусь из этого водоворота.
«Творец, что мир мой сотворил…»
Творец, что мир мой сотворил,Не точен был и не сосредоточен;А, впрочем, я и заслужилОкраин мир, обочин, кособочин.Я жил как бы из-под полыИ собственного голоса пугался;Повсюду привечал углыИ оживленных площадей чурался.Но я, хоть и плохой стратег,Не собираюсь подводить итоги;Давно замыслил я побегТуда, где всем нам будет по дороге;Ну а маршрут заветный свойДоверю я лишь чуду-юду,Иначе
говоря – кривой,Которая выводит отовсюду.
«Здесь земля обрывается под ногами…»
Здесь земля обрывается под ногамиИ простирается так далеко, что не хватает взгляда;Уходит в глубь не веков, не тысячелетий,А миллионов и миллионов лет.Впрочем, то, что перед нами,Не поддается описанию и счету;Ведь это все – слова, а слова бледнеютПеред этими неземными цветами.И только сердце, отрываясь,Легко парит над землею,Отзывается беззвучным эхомИ со всем находит общий язык.
«Ах, кто бы только смог помочь…»
Ах, кто бы только смог помочьИзбавиться от стресса и не маяться?!Ведь даже атмосфера день и ночьВсе давит и никак не унимается.А если новости смотреть начнешь,Все эти тары-бары-с-растабарами –То не уснешь; а если и уснешь –То будут сниться ужасы с кошмарами.Так можно и до срока поседеть,Стать неврастеником и гипертоником;Уж лучше просто за столом сидеть,Потягивая джин с силлабо-тоником.
«Они приходят очень часто по ночам…»
Они приходят очень часто по ночамОткуда-то, где путь свой начинают;Откуда точно – я не знаю сам,А, впрочем, может, и они не знают;А ночью – потому что ночью все молчит,Все замирает, все открыто тайнам;И перекличка их отчетливей звучитНа этом форуме необычайном;Они образовать стремятся тесный ряд,Быстрей, чем скорость тьмы, передвигаясь;И, замирая, наконец, они стоят,Доверчиво друг к другу прикасаясь;Они стоят, но продолжается их путь;Ну а моей задачи легче нету:Ночь пережить и их случайно не спугнуть,Открыв глаза и привыкая к свету.
«Из-за мыса выплывает…»
Из-за мыса выплываетКаждый раз подобно снуИ за борт меня бросаетВ набежавшую волну;В черных чащах волки рыщут,По усам стекает мед;В чистом поле ветер свищет –Все кого-то не найдет;И уже не разобраться,Где течение, где я;Берега, конец абзаца,Шепот, трели соловья.
«Это у большого города – огни…»
Это у большого города – огни,А у маленького если – то ониТак – всего лишь огонечкиИли просто огоньки,Так – светящиеся точки,Маленькие светлячки;Я и сам уже – как светлячокИли, может, даже – светлячочек,Что нашел как будто свой шесток,Примостился где-то между точек.
«Листья ежатся от ветра и уже…»
Листья ежатся от ветра и ужеДни становятся короче и короче;Кажется, что на каком-то рубежеДни исчезнут и останутся лишь ночи.А верней – лишь ночь: не посмотреть в окно;Темнота лишь, если быть еще вернее;И настолько уже станет все-равно,Что не может стать уже всего-равнее.Но в один прекрасный день, вернее, мигОсь земная на мгновенье повернется,Человечество продолжит свой дневник,К веткам ледяным тепло вернется;Снова оживет эклиптики овал,Жизнь польется из кувшина Водолея;Потому что ты глаза не закрывал,На стекло дышал, дыханья не жалея.