Ленуха Маклай, или Семь Пятниц на деревне
Шрифт:
Удивленный Кусумо задал осторожный вопрос, почему столь редкая возможность предлагается именно его дорогой Лестари, всего несколько дней назад приехавшей из Негуквонга, тогда как девушки из лучших семей Бенгулуку ждут этой чести годами.
У мужчины даже мелькнула мысль предложить на место жрицы, коль уж оно внезапно стало вакантным, свою старшую дочь Путри, но чутье заставило его промолчать и послушать, что Кахья скажет дальше.
Как выяснилось, он оказался абсолютно прав, придержав язык, иначе получилось бы неловко.
Госпожа Вуландари
Когда она, Кахья, обмолвилась, что у них в корпорацию пришла стажироваться выпускница интерната «Во славу Негуквонга», жрицы сразу же решили поискать способ отправить ее на Гиллисулат.
И такая возможность неожиданно нашлась! Вот только выезжать девушке надо срочно, немедленно, буквально сегодня! Если ее опекун на то согласен.
Опекун был согласен. Конечно, лучше было бы, если бы место жрицы досталось его дочери Путри, но и так хорошо. Воспитанница-жрица тоже добавит ему очков на пути к политической карьере.
4
И Лестари Трай, и Кахья Вуландари ошибались, когда пытались угадать мотивы, побудившие Кусумо держать осиротевшую племянницу в Негуквонге.
Мужчина вовсе не нацелился на ее наследство.
Воспитанница из южной провинции нужна была ее честолюбивому дяде как вишенка на пышном торте его политического имиджа.
Кусумо Сукафо имел амбициозную цель стать депутатом законодательного собрания Минангапау от провинции Бенгулуку, и в течение многих лет к ней двигался. Он давно уже входил в верхушку регионального отделения партии «Прогресс для всех», и добился твердой договоренности с кем надо о поддержке своей кандидатуры на выборах.
Нарабатывая известность и репутацию у земляков, Кусумо выступал на митингах в поддержку всякого рода прогрессивных начинаний, ходил на собрания граждан, писал статьи в местные газеты на темы улучшения качества жизни в провинции, мелькал на телевидении. Демонстрируя семейные ценности, вместе с женой и дочерьми принимал участие в благотворительных вечерах.
И, конечно, боролся Кусумо за права минангапауских женщин, которые, как все знают, до сих пор попираются в самой отсталой провинции государства – Негуквонге. В многочисленных проплаченных интервью он рассказывал, что и сам жил там много лет назад, а его собственная двоюродная племянница, над которой он, движимый чувством долга, взял опекунство после гибели родителей, родилась и выросла в этой провинции.
Чтобы не отрывать девушку от родных корней, он оставил ее в Негувонге, устроив в интернат, дающий прекрасное образование. Но с правами женщин в южной провинции дела обстоят очень плохо, и каждый раз, навещая племянницу, он обдумывал, как всё здесь исправить.
Делать это надо на законодательном уровне, постепенно и осторожно, путем компромиссов, чтобы не посеять в провинции раздор и смуту. Ведь в
Кусумо Сукафо разыгрывал эту карту уже много лет, и Лестари была для дяди всего лишь одним из ресурсов на пути к мандату. То, что он на правах опекуна успешно управляет солидным состоянием покойного брата, конечно, придавало его репутации дополнительного веса, но было далеко не главным в этом спектакле.
Фото Кусумо Сукафо с богато, но архаически одетой подопечной периодически мелькало в светской хронике в газетах и на телевидении. Девушка была красива и скромна, опекун предупредителен и опечален, и романтически настроенные бунгулукские тетушки давно готовы были отдать ему свои голоса.
Проблема была в чрезвычайно солидных депутатских сроках в законодательном собрании родного государства: уже избранные слуги народа, пользуясь возможностью, удлинили их как только могли, и теперь выборы проходили раз в семь лет.
Так что политика в Минангапау была игрой вдолгую, и шоу «Сиротка из Негуквонга» должно было быть продолжено.
В связи с новыми обстоятельствами сценарий был наскоро переписан, и серия «Выпускница интерната «Во славу Негуквогна» на стажировке в Бенгулуку» была заменена на «Первая двадцатидвухлетняя жрица из Негуквонга отправляется на Дорогу Предков».
Понятно, что львиная доля и без того малого времени, оставшегося до отъезда будущей жрицы на острова, была отдана новой фотосессии. Доставив Лестари в рекордные сроки домой, Кусумо не дал ей возможности ни толком собраться, ни задать вопросы, на ходу сообщив, что в Доме Жриц на Хильмандуке найдется все необходимое, а ее задачи объяснят на месте.
Летун Совета жриц Бенгулуку прибыл за неофиткой уже через сорок минут. Профессиональный фотограф, не упуская ни одной детали, скрупулезно отснял и встречу с дежурной жрицей, и трогательное прощание Лестари с семьей опекуна.
Кусумо помахал племяннице платочком и вернулся в дом, чтобы не торопясь поужинать.
Однако планы на вечер опять резко переменились: на коммуникатор поступило сообщение, что глава корпорации зачем-то срочно созывает внеплановое вечернее совещание. Пришлось спешно отправляться обратно в офис.
5
Скоростной летун довез женщин на Хильмандук за неполных два часа. Давно не летавшая Лестари боялась отвлекать жрицу от управления машиной своими вопросами, хотя их у нее имелось очень много.
И Кусумо Сукафи, и Кахья Вуландари, да и дежурная жрица, доставившая девушку на остров, не подозревали о том, что Лестари почти ничего не знает о предстоящей работе – в Негуквонге по известным причинам деятельность жриц старались не пропагандировать.
Конечно, в южной провинции ничего и не скрывалось, и при желании получить информацию не составило бы труда, но поскольку стать жрицей местные женщины могли только после достижения тридцати двух лет, то есть, как правило, никогда, вопросом этим девушка не интересовалась.