Леон
Шрифт:
Все это разминка. «Цветочки». «Ягодки» ждут всех на битве, во время опасных острых поворотов. Что мне нравится в гонках, так это способность побеждать гравитацию и держать внутренний баланс на грани возможностей.
Если говорить проще – чтобы управлять болидом или гоночным автомобилем на опасном треке, нужно иметь стальные яйца. Это место, где «маменькины сынки» и «богатые мажорчики» становятся настоящими мужчинами, бросая вызов самому себе.
Мой взгляд скользит по зрительным трибунам, на которых собралась толпа энтузиастов и приглашенных. Слава о моих гонках
– Ладно, он не узнает. Никто нас не сдаст, чтобы это не прекратилось. Ты создал прекрасную альтернативу пьяным вечеринкам, – усмехается Драгон, подмигнув мне. Я смотрю на него, как в свое отражение. Порой, искаженное, или повернутое новой для меня гранью.
Меня всегда удивляла наша внешняя схожесть, до того, как я не узнал, что мы близнецы.
Но Драгону об этом говорить не стоит. Мне нужен брат, а не враг в лице лишнего претендента на наследие.
В гоночных формах пилотов и со шлемами, снабженными мигающими светодиодами, мы выглядим словно супергерои. Этим ребятам одежда всегда придает визуальной смелости и решимости, а для меня это в первую очередь время, когда я могу избавиться от официального пиджака и хороших манер.
Перчатки – последняя и важная деталь для участия в гонках. Иначе кожа рук до мозолей стирается, пока пытаешься удержать руль на очередном повороте.
– Это только днем мы наследники несметных богатств. Ночью мы супергерои.
– Этому городу нужен новый герой, – подтверждаю я. – И я намерен вернуть себе первенство в своих же гонках. В прошлой битве я пришел к финишу третьим.
У меня бывают падения. Сначала они сильно били по моему ЭГО, но сейчас я учусь извлекать из них пользу.
– Оу, мисс «я плююсь шампанским» здесь, – вдруг замечает Драгон, привлекая мое внимание к Эмили.
– У тебя есть что-то с ней? – решаюсь спросить прямо, поскольку знаю, что Драгон и Эмс общаются. Довольно тесно общаются.
И мне никогда это не нравилось. А сегодня, когда я увидел, как она радуется его победе в нашем поединке по фехтованию, я едва ли не зарычал на весь чертов зал.
Я поэтому подцепил ее этой фразой про шампанское. Глупо. Но меня не учили обращаться или выстраивать отношения с женщинами. Я не умею, мне это и не нужно. Обычно, я с ними не общаюсь, а тупо трахаю. Даже не рисую.
Гормоны кипят, тестостерон зашкаливает, а прикидываться «хорошим» и добиваться расположения женщины мне обычно не нужно. Они сами по щелчку пальцев раздвигают ноги, даже фамилию называть не приходится. К тому же, у меня уже есть Келли.
– Что? – брат отвечает нечитаемым взором. Мне это не нравится. – У тебя вроде как есть невеста.
– Не забывай, кто ее будущий жених, – киваю в сторону Эмили, мазнув взглядом по короткой юбке, едва достигающей середины бедра и белому топу, облегающему округлые девичьи сиськи. Кайфовая у нее фигурка, залипнуть можно. – Китаец на тебе живого места не оставит. Если ты распакуешь ее, – делаю вид, что мне все равно, но это не так. По инерцию облизываю губы, задержав взгляд на статуэтке
Принцесса Эмили. Но это лишь маска. Она далеко не принцесса.
Я застёгиваю гоночную куртку на груди, слегка задевая пальцами шрам, немного зашлифованный многочисленными татуировками. Не отрывая взгляда от Эмили, привлекаю ее внимание. Наконец, она переводит взор прямо на меня, и в тот же момент ее бледная кожа заливается сладким румянцем.
Черт, Лео. Отведи взгляд. Не пялься так долго. Ну же. Ты что, сисек не видел? Голубых глаз, светлых волос, длинных ног? Здесь весь стадион таких… но нет.
Это ложь.
Эмили моя чертова «Мона Лиза», на которую я готов смотреть вечно, пытаясь разгадать ее тайну.
Не в силах отвести от нее взор, я с бешено колотящимся сердцем представляю, как срываю с нее короткий топ, и все возможные тряпки, оставляя перед собой обнаженной.
Беззащитной. Сияющей. Связанной. Плененной.
Я хочу нарисовать ее до одури. По-настоящему. По-взрослому.
Если бы она только знала, в какой позе я представляю ее перед своим холстом. Если бы она лишь на миг увидела эту картину, ее бедра давно бы стали мокрыми.
Не знаю, что я здесь делаю. Мне чудом удалось сбежать из дома, подставив замешанный в моей авантюре персонал под возможный удар. И ради чего? Чтобы оказаться среди толпы адреналинозависимых мужчин и вдыхать запахи бензина и машинного масла?
Нервно кусая губы и слегка заламывая пальцы рук, я взглядом ищу знакомых девчонок.
– Не ожидала тебя здесь увидеть, Эми, – окликает Моника, наставив на меня камеру своего смартфона. Она не расстается со своим телефоном и блогом, который ведет в ТикТок. Там она подробно рассказывает о «красивой жизни» дочери миллиардера. – У тебя же комендантский час, – я быстро закрываю камеру ее смартфона ладонью, отмахиваясь от девушки, словно от назойливой папарацци.
Моника Кингросс славится своей кукольной внешностью. Несмотря на совсем юный возраст, она, кажется, уже переделала себе все, что было возможно и максимально вылепила из себя копию куклы Барби. Сегодня ее наращенные пепельно-белые волосы собраны в высокий конский хвост, но даже он куда длиннее, чем ее короткая розовая юбка, больше напоминающая пояс на бедрах. Постоянно мелькающая между жемчужных зубов жвачка и серьги-кольца добавляют ее образу легкомысленности и броской сексуальности, что в корне противоречит элегантному стилю, которого стоит придерживаться тем леди, что стремятся попасть на обложку Tatler.
И, несмотря на то, что я сегодня тоже выгляжу максимально расслабленно, мне все равно не нравится, что Моника мельтешит рядом и привлекает к нам еще больше внимания.
– Вот именно, поэтому будь добра, не свети меня в сторис, – сквозь сжатые зубы прошу я, уже жалея о том, что в мое царство одиночества так вероломно вторглись.
– Хорошая девочка боится схлопотать наказание? – ехидно поддевает меня местная школьная звезда и отборная стерва. – Мамочка с папочкой не знают, что ты здесь, верно?