Леонид Квасников. Разведчик эпохи атома и космоса
Шрифт:
В январе 1943 года Леонид Квасников был направлен в Штаты для активизации работы НТР в помощь воюющей Красной Армии и… по атомной бомбе. Все-таки это был особый знак «сверху» – в факт возможности появления на Западе такой бомбы в правительстве все же уверовали. А убедили в этом документы, обосновывающие необходимость и конкретные шаги по началу изучения вопроса целесообразности работы «по теме». Но только почти через год – в декабре 1942 года было принято окончательное решение: в Союзе отечественной атомной бомбе быть!
Возвратившись из Штатов в декабре 1945 года, руководитель линии НТР в Нью-Йорке, Вашингтоне и Сан-Франциско Леонид
Так тонкий ручеек информации «по теме» вырос в мощный поток с двух берегов Атлантики. Проходя через руки единомышленников идеолога НТР, он поступал на стол чрезвычайно узкому кругу лиц, допущенных к разведывательной информации. В оперативном деле «Энормоз» содержится один из многочисленных положительных отзывов на материалы разведки, причем другого идеолога, но ученого-ядерщика, самого академика Игоря Курчатова:
«…Эта информация представляет огромный интерес, потому что она заставила пересмотреть нас некоторые свои взгляды и убедила нас в том, что построить атомную бомбу можно в более сжатые сроки, чем думают наши ученые, не знакомые с работами за границей…»
Именно так – и не раз, и не два – поступавшая от источников НТР «по теме» информация подчас открывала в Лаборатории Курчатова новые неведомые нашим специалистам направления работы.
И вот – эврика?! Была получены сведения об уникальной технологии извлечения урана из руды. Документальные материалы оказались столь полными, что позволили за… один год построить в Союзе завод такой же технологии. А в апреле 1945 года, еще в бытность работы Леонида Квасникова в Штатах, поступила информация о конструкции американского опытного «реактора Ферми», которая помогла при разработке первого советского реактора, ускорив его запуск через год.
Справка. Из источников в Англии и США после войны, в 50-60-х годах, стала поступать комплектная документация об особенностях конструкции реакторов для атомных подводных лодок. А это уже были сведения стратегического значения: в стране создавался ракетно-ядерный щит морского базирования.
Заглядывая дальше, следует отметить: и через десятилетия, уже в «эпоху капитализации» России, атомный подводный флот черпает свое могущество, в том числе, в сведениях «из времени Квасникова и его единомышленников».
«Время Квасникова»… Ему, как руководителю линии НТР в США (1943–1945) в рамках всех ее операций – «Воздух», «Радуга», «Зелье», «Парфюмерия», особенно удалось активизировать работу по операции «Энормоз». Ибо в агентурной сети нью-йоркской резидентуры появился
ФУКС Клаус (1911–1988). Агент разведки госбезопасности (1941–1950). Выдающийся физик-теоретик, бежал из Германии, подданный Британии. Из идеологических соображений предложил сотрудничество советской разведке. В годы войны работал над созданием ядерного оружия в США (1941–1945) и после войны – в Англии (1945–1950). В результате предательства был арестован, судим и приговорен к 14 годам тюремного заключения. Досрочно освобожден (1959). Заместитель директора Института ядерных исследований в ГДР (1959–1988).
В целом успех и главная заслуга «атомных разведчиков» и в Англии, и в США заключается в следующем: ими руководил идеолог НТР Леонид Романович Квасников, талантливый организатор агентурного проникновения в работы американского «Манхэттенского проекта». Причем советской стороне – специалистам и разведчикам – пришлось работать в условиях объективного отставания от США, более того, при четырехлетней монополии в атомной проблематике американцев. Но 29 августа 1949 года в Союзе первая отечественная атомная бомба была взорвана. Это был результат коллективных титанических усилий ученых, специалистов, производственников и разведчиков.
Не потому ли американская сторона вынуждена была отказаться от идеи ядерной войны против Советского Союза? Работа резидентур советской госбезопасности по обе стороны океана над атомной проблемой стала самой важнейшей в истории нашей научно-технической разведки. Потому и специалисты и историки спецслужб – и у нас, и за рубежом – этот успех оценивают как триумф советской разведки.
«Атомные шаги» к «верхам» разведки
Историограф научно-технической разведки Владимир Барковский отмечает, что, когда он пришел после работы в Лондоне в штаб-квартиру разведки на Дзержинской площади, ему стало понятно, какую борьбу в «атомных делах» пришлось вести разведчику-ученому Квасникову с позиции отделения этого направления разведки. Более того, и с самой госбезопасностью, и за ее пределами – с «верхами».
В Лондоне, в лице резидента Анатолия Горского, добываемая «атомная информация» получала немедленную поддержку. Тем более, когда источники чуть ли не инициативно стремились обратить внимание на атомную проблему (из «Пятерки» – Дональд Маклин и Джон Кернкросс), принося конкретные материалы.
А в Центре? Леонид Квасников эту информацию воспринимал с государственных позиций, но вот с «Инстанцией» – собственно, для кого эти сведения и предназначались: правительство, военные, ученые, – возникли трудности.
Действительно, когда на фронте идет борьба на выживание, непросто было Квасникову выйти «на верха» с вопросом об атоме. Не сразу он нащупал логическую цепочку в предвоенной истории с ядерной физикой? Именно факт исчезновения статей маститых ученых-физиков о работах над ядерными исследованиями привел его к твердой уверенности: над созданием атомного оружия работали физики, чьи имена имели мировой авторитет в науке; и, таким образом, было вне всяких подозрений об ошибочности предположение – атом может быть на службе войне!