Леопард охотится в темноте
Шрифт:
На поляну вышел русский. Его взгляд мгновенно скользнул к испачканным кровью веткам на другой стороне, где огромный буйвол скрылся в зарослях. Он медленно пошел дальше. За ним последовал Питер. Он двигался, как танцор, его тело блестело от пота, твердые мышцы на груди и руках меняли форму при каждом движении.
Он увидел глаз буйвола. Он блестел на солнце, как только что отчеканенная монета, и Питер замер. Он щелкнул пальцами, и русский замер тоже. Питер Фунгабера смотрел на глаз буйвола, не понимая, что он видит,
Питер прищурился и увидел все. Он видел не только глаз, но и изогнутый рог, настолько неподвижный, что его можно было принять за толстую ветку. Увидел место, где рога сходились над глазами, и заглянул в самый зрачок, словно в ад.
Буйвол бросился вперед. Заросли расступились перед ним, ветки затрещали и сломались, листья задрожали, как от порыва ураганного ветра. Он вылетел на поляну боком, как краб. Это был характерный обманный маневр перед решающим броском вперед, обманувший многих охотников.
Он двигался очень быстро, как, казалось, не может двигаться такое огромное животное. Он был высоким и широким, как гранитный утес. На спине засохла грязь после недавнего валяния в луже, плечи и шея были покрыты безобразными пятнами, которые пересекали глубокие шрамы от колючих кустов и когтей львов.
Из открытого рта стекала серебристая слюна, слезы исчертили дорожками волосатые щеки. Человек не смог бы обхватить эту шею обеими руками, а рога были шире размаха рук взрослого мужчины. На шее, как гроздья винограда, висели напившиеся крови клещи, от его запаха перехватывало дыхание.
Он шел на них, величественный в своей ярости, и Питер Фунгабера бросился навстречу. Полковник Бухарин прижал к плечу короткую винтовку, но тут перед ним возник Фунгабера, и ему ничего не оставалось, как задрать ствол вверх. Питер двигался, как черный лесной дух. Он подошел сбоку, и буйвол вынужден был раньше времени мотнуть головой в попытке зацепить его рогом. Питер легко увернулся верхней частью корпуса, и острый рог прошел мимо всего на расстоянии ладони от его ребер и поднялся высоко вверх.
Буйвол был открыт для удара от подбородка до складок кожи между массивных передних ног, и Питер Фунгабера, используя вес своего тела и инерцию броска, направил в него блестящее лезвие.
Буйвол сам набежал на острие. Живая плоть поглотила лезвие. Раздался звук, словно ногу человека засасывало в болото. Лезвие вошло так глубоко, что в рану попали даже пальцы правой руки Питера, сжимавшей древко. Кровь облила его руку до самого плеча. Питер отпустил ассегай и грациозно отскочил в сторону, а бык замер на прямых ногах, почувствовав глубоко в груди сталь. Он попытался преследовать Питера, но остановился, расставив коренастые передние ноги. Его глаза начинали затягиваться пеленой смерти.
Питер Фунгабера встал перед буйволом,
– Ха, сотрясатель земли! – крикнул он на языке шона. – Ха, небесный гром!
Буйвол успел сделать всего два шага, как что-то лопнуло в его груди. Кровь хлынула двойным ручьем из раздувающихся ноздрей. Он громко замычал, и кровь пенным потоком полилась из горла на грудь. Огромный буйвол пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие.
– Умри, порождение черных богов! – дразнил его Питер. – Почувствуй сталь будущего короля и умри!
Буйвол упал, и земля содрогнулась под его ногами.
Питер подошел к огромной увенчанной рогами голове. Он опустился на одно колено и подставил ладони под струю горячей густой крови, бившей из широко открытого рта буйвола. Он выпил кровь, как вино, и она потекла по его рукам и подбородку. Питер засмеялся, и от его смеха застыла даже ледяная кровь в жилах русского.
– Я выпил твою живую кровь, великий буйвол. Теперь твоя сила принадлежит мне!
Буйвол выгнул спину в последней предсмертной судороге.
Питер Фунгабера принял душ и переоделся в парадную форму: в черные брюки с лампасами из бордового муарового шелка и короткий китель бордового цвета с черными шелковыми лацканами. Он был в накрахмаленной белой сорочке с воротником-стойкой и бабочке. Грудь украшали два ряда миниатюрных наград.
Слуги накрыли стол под раскидистыми ветвями дерева мхоба-хоба, на полянке, заросшей сочной зеленой травой, в удалении от основного лагеря, чтобы никто не мог увидеть их или услышать их разговор. На столе стояла бутылка виски «Чивас регал», бутылка водки, ведерко со льдом и два хрустальных стакана.
Полковник Бухарин сел напротив Питера. Он был в длинной хлопчатобумажной рубашке навыпуск, перетянутой ремнем, и широких казачьих штанах. На ногах – сапоги из мягкой перчаточной кожи. Он наклонился, наполнил стаканы и передал один Питеру.
На этот раз они не пили одним глотком, а не спеша потягивали виски и смотрели, как африканское небо становится лиловато-розовым, а потом – золотистым. Они молчали и не тяготились молчанием, как люди, только что рисковавшие жизнью вместе, определившие друг в друге товарища, с которым можно умереть, и достойного противника, с которым можно сражаться насмерть.
Наконец полковник Бухарин со стуком поставил стакан на стол.
– Итак, мой друг, скажи, что ты хочешь?
– Эту землю, – просто ответил Питер Фунгабера.
– Всю? – спросил полковник.
– Всю.
– Не только Зимбабве?
– Не только Зимбабве.
– И мы должны помочь тебе?
– Да.
– Взамен?
– Моя дружба.
– До самой смерти? – предположил полковник. – Или пока тебе не захочется найти другого друга?
Питер улыбнулся. Они говорили на одном языке. Они понимали друг друга.