Леопард в изгнании
Шрифт:
— Я слышал из источников, не принадлежащих к «Белой Башне», что под прикрытием королевской свадьбы в Лондон прибудет один из шпионов Черного жреца для встречи со своим агентом. Я ни с кем, кроме тебя, об этом не говорил. Сегодня иду на доклад к лорду Уайту. Что я должен ему сказать? — Сент-Джин выглядел встревоженным.
— Не говори ничего, — отрезал Уэссекс. — Я возьму на себя ответственность — кто-то ведь должен.
Сент-Джин раскрыл было рот, но тут кто-то тихо поскребся в дверь.
— Ее светлость готовы, ваша светлость, — доложил Бакленд.
Шпили
Уэссекс откинулся на темно-зеленые подушки сиденья и взглянул на жену. Карета была достаточно высокой, чтобы прическа герцогини, с перьями и эгретом, не помялась. Плащ Сары с капюшоном из темно-розового бархата, подбитый атласом в цвет платья, был сложен рядом на сиденье, а платье на жестких допотопных фижмах являло собой совершенно потешное зрелище.
— Думаю, потратим уйму времени, пока доберемся до центра Лондона, — заметил Уэссекс. — К счастью, Бакленд велел мисс Битон приготовить нам корзинку с едой, а то померли бы с голоду, не дождавшись свадебного пира.
Глаза Сары вспыхнули в полутьме, когда она глянула на хронометр, укрепленный в стене кареты.
— Восемь пятнадцать, — вздохнула она. Хотя герцогиня, в отличие от Уэссекса, была ранней пташкой, она терпеть не могла замкнутого пространства и вынужденного безделья. Перспектива просидеть пять часов в карете, медленно ползущей по улице, ее вовсе не вдохновляла.
— Жаль, что мы не можем пойти пешком, — тоскливо проговорила Сара.
— Конечно, не можем, — жестко ответил муж, хотя губы его дрогнули в усмешке. — Такие важные персоны, как герцог и герцогиня Уэссекские, не могут топать по улицам, как пехотинцы.
— Несомненно, вы правы, милорд, — покорно ответила супруга, но тут же сменила тон: — Руперт, а кто приходил к тебе утром? Я видела лошадь на улице.
Вопрос вернул Уэссекса к мыслям о его неприятных обязанностях. Во время свадебного обеда надо постараться переговорить с представителями колоний — в особенности католического Мэриленда, получившего привилегии в 1635 и ставшего ныне не только рассадником старой веры, но и гнездом тех, кто до сих пор хотел видеть на троне Англии католического монарха. Единственным благом от возвышения Наполеона было то, что якобиты-католики, которые предпочитали Джеймса, брата Карла, его сыну Монмуту, больше не могли надеяться на союз с Францией, поскольку сейчас она могла считаться католической страной лишь номинально. Что касается Вирджинии, голландского Нью-Йорка и квакерской Пенсильвании…
— Руперт, ты не слушаешь, — резко сказала Сара,
— Я слушаю. Просто надеюсь, что мне не придется отвечать на вопрос, — ответил герцог.
— О, — Сара поскучнела, поняв, в чем дело. — Значит, это один из тех самых знакомых…
Уэссекс снова не ответил. Герцогиня с несчастным видом посмотрела на него. Хотя она и смирилась с его деятельностью, ее злило, что сама она ничего об этом не знает.
— Мы всего лишь обсудили глупые политические сплетни, — легкомысленно объяснил Уэссекс, пытаясь развлечь жену. — Кто бы назвал меня хорошим мужем, если бы я вознаградил тебя за твое терпение разговором, совершенно для тебя неинтересным, — о фракциях Нового Альбиона?
— Неинтересным? Новый Альбион — это же Америка! Я там родилась! — возмутилась Сара.
— Но ты родилась не в этой Америке, — напомнил Уэссекс. Он не в первый раз пытался представить себе мир Сары — совершенно немыслимо, чтобы колонии были вырваны из-под крыла английского закона, стали независимой республикой без короля и мало того — союзником французского тирана! Англия, о которой она рассказывала, казалась еще более чужой — страна, возглавляемая немецким выскочкой-принцем, чье вялое правление и жестокие налоги привели к мятежу в колониях.
Как всегда, попытки представить себе нечто совершенно немыслимо чуждое, потерпели неудачу. Стюарты оставались настоящими английскими королями, они правили мудро и справедливо с тех самых пор, как великая Елизавета передала свою корону первому из Яковов; немало помогли британской династии Великая Свадьба и договоры с Древним народом.
— Она не может очень сильно отличаться, — надулась Сара. Герцогиня почти ничего не знала об Англии ее собственного мира до своего путешествия сюда, так что не видела большой разницы между англичанами здесь и там.
— Возможно, — согласился Уэссекс. — Европа уж точно не слишком отличается, поскольку и в моем, и в твоем мире Франция и Англия воюют, и никто не может сказать, кто победит.
Вестминстерское аббатство было до отказа заполнено знатью Англии, ее колоний и ее союзников — более чем пятилетние дипломатические усилия наконец возымели результат, и свадьба, которая свяжет браком протестантской принцессы и наследника английского престола Данию и Священный союз, наконец вот-вот свершится.
Внутри аббатства было душно и жарко, воздух был полон ароматами духов и благовоний. Церковь сияла свечами, их пламя к тому же добавляло тепла. Непрерывно слышалось шуршание, поскольку гости то и дело вставали и пытались сесть поудобнее, изнывая от жары в своих предписанных этикетом шелках и тяжелом, усыпанном драгоценностями бархате.
Джеймс Чарльз Генри Дэвид Роберт Стюарт, принц Уэльский и герцог Глочестерский, стоял рядом с архиепископом Кентерберийским и, искусно изображая нетерпение, ожидал свою невесту. Он был одет в белый атлас с серебряным кружевом, на фоне которого его светло-каштановые волосы и серые глаза выглядели особенно эффектно. Небольшой венец из розового золота, изготовленный специально для этой церемонии, охватывал его покрытый бисеринками пота лоб.