Лепестки на ветру

Патни Мэри Джо

Вернулся старый дворецкий и предложил пройти. После долгих блужданий по каменным коридорам и узким витым лестницам дворецкий открыл перед гостем дверь.

— Библиотека, милорд.

Не успел Рейф войти, как твердые металлические предметы коснулись его с обеих сторон.

— Руки вверх, Кэндовер, — произнес знакомый голос. — Одно движение, и вас разорвет на куски.

Только сейчас Рейф увидел мужчин, наставивших на него ружья. Понимая, что до пистолета ему не дотянуться, не подписав себе смертный приговор, медленно поднял руки. Каким же он

был дураком, каким же безмозглым дураком!

Рейф стоял неподвижно, пока слуга обыскал его, забрав пистолет.

— Полагаю, я нашел графиню Янош, если можно так выразиться, — сказал наконец Кэндовер.

— Совершенно верно, — ответил Варенн, — и она, уверяю вас, в полном порядке. Весьма быстро освоилась со своим положением.

Граф предложил Рейфу одно из кресел за столом. Между тем стража у дверей не убирала направленных на гостя ружей.

— Кстати, — продолжал граф, — вы знаете, что ваша так называемая графиня не имеет к этому аристократическому званию никакого отношения? Скажу вам больше, она англичанка, подобно вам, чудом уцелевшая щепка от большого кораблекрушения.

Истолковав выражение лица Рейфа как проявление крайнего недоумения, граф довольно захихикал.

— Да ладно, герцог, не принимайте близко к сердцу. Я тоже ни о чем не догадывался. Впрочем, хватит об этой потаскушке. Меня больше интересуете вы. Кто-нибудь знает, что вы здесь?

Рейф решил солгать и ответить «да», но слишком затянул паузу.

— Отлично, выходит, никто не знает, — заключил Варенн. — Мне бы не хотелось тратить время моих людей на отстрел того, кому вы проговорились. Его у нас слишком мало.

Значит, настал критический час, а они с Мегги совершенно беспомощны.

— Удовлетворите мое любопытство, Варенн. Что вы задумали? Если мне суждено умереть, я хотел бы знать, за что.

— Умереть? — недоуменно переспросил граф. — С чего вы взяли? Было бы неразумно уничтожать человека с вашим состоянием. Нет уж, я привык действовать с выгодой для себя. Кстати, говорят, вы имеете доход около восьмидесяти тысяч фунтов в год. Это так?

— Около того, — пожал плечами Рейф. — Но год на год не приходится.

— Великолепно! — воскликнул граф. Глаза его сверкнули, как два агата. — Поскольку у меня еще есть в запасе несколько минут, я удовлетворю ваше любопытство, хотя бы отчасти. Не желаете стаканчик бургундского? Хорошее вино.

Какой бы парадоксальной ни казалась ситуация, Рейф кивнул. Ему действительно нужно выпить. Вино, как и было обещано, оказалось весьма недурным.

— Вы, верно, гадаете, кто же я такой, — сообщил граф, потягивая бургундское. — Все очень просто: Франции нужен сильный лидер, а выродки из династии Бурбонов таковыми не являются. Когда мой план будет приведен в исполнение, в стране наступит хаос, а это как раз то, что мне нужно. У меня в жилах течет королевская кровь. Ее, правда, немного, но вполне хватит для того, чтобы взойти на престол. Роялисты будут приветствовать мой приход, ведь я доказал верность делу, служа отчизне даже в изгнании.

— Принимая

во внимание характер нынешнего Луи, я допускаю такую возможность, — согласился Рейф. — Но вы не учли, что страна состоит не из одних роялистов. Есть еще и приверженцы Бонапарта. Они не согласятся на установление прежнего порядка, не дадут повернуть время вспять.

— Но я и не собираюсь поворачивать вспять время, мой друг, в этом и состоит моя уникальность. Я человек гибкий. Мне не чужды новомодные понятия свободы, равенства, братства. Некоторые из бонапартистов уже работают на меня. Вспомните, Наполеон тоже начинал с призывов к свободе, а закончил как величайший диктатор в истории. Главное — лгать с ясным взглядом и по-крупному, и тогда будешь на коне.

— Весьма разумно, граф, — поднял бокал Рейф. Он не знал, считать ли Варенна гением или безумцем, либо и тем и другим вместе. — Но боюсь, вам трудно будет привести обе фракции к согласию.

— Ошибаетесь, — покачал головой Варенн. — После Наполеона французы почувствовали вкус к власти, едва ли меньшей власти Рима, и теперь во имя возвеличивания страны готовы забыть обо всем, кроме того, что они — французы.

— Значит, вы считаете себя нацией победителей? — спросил Рейф. — А как насчет тех, кто устал от борьбы, кто хочет покоя и мира?

— Порядок вещей таков, что волки едят ягнят, а не наоборот, Кэндовер.

Чувствовалось, Варенн искренне верил в то, о чем говорил. Рейф вспомнил Элен Сорель и тысячи других женщин, жаждущих мира, вспомнил слова генерала Росси и, глядя на этого сильного человека, склонен был скорее поверить Варенну, чем им. Хотя гурт достаточно смелых ягнят, наверное, сможет одолеть волка-одиночку.

Однако время для философских дискуссий было явно неподходящим.

— Раз вы не собираетесь меня убивать, чего же вы хотите? — спросил Рейф.

— Вашей поддержки, Кэндовер, вот чего. Мне нужны гарантии. Мой план сработан четко, но никто не застрахован от неудачи. Хаос — не та стихия, которой легко управлять. Если на вершину вынесет не меня, а кого-то другого, я буду нуждаться в большой сумме денег.

— Разве вы недостаточно богаты?

— Я стараюсь поддерживать впечатление, что богат. Однако вы же сами видите, в каком состоянии поместье, да и заговор требует денег. На сегодня я банкрот. Если мне повезет, то получу столько всего, сколько пожелаю, и вы вернетесь в Англию невредимым. Если нет, — и тут Варенн пожал плечами, — вам придется дорого заплатить за жизнь и свободу.

— За меня и за графиню.

— Так вы влюбились в эту дешевку? — с брезгливым удивлением спросил Варенн. — Надо бы и мне выяснить, что же особенное она из себя представляет. По мне женщина как женщина.

И тут Рейф узнал, что значит «потемнело в глазах от гнева». Оказывается, это вовсе не метафора. Если бы не остаток здравого смысла, напоминающего о страже с ружьями, он бы удушил Варенна голыми руками.

Должно быть, хозяин что-то такое увидел в его лице, потому что поспешил добавить: