Лепестки на ветру
Шрифт:
Полин была явно не удовлетворена ответом.
— Ты хочешь сказать, что он оставил нас здесь только потому, что ему позарез нужны рабочие руки? И только из-за этого он, такой гордый и принципиальный, простил наш обман? Нет, быть того не может!
— Ну конечно, Полин, — устало согласилась Джейн. — Он оставил нас здесь только из-за тебя.
— О… Я рада, что ты так считаешь! — прочирикала Полин и наконец ушла.
Но испытания Джейн на этом не закончились. Не успели шаги Полин смолкнуть вдали, как пришел Тим. Он был мрачен и подавлен.
— Гай и Стюарт сказали мне, что
— Присядь, Тим, — ласково сказала Джейн, указывая на стул у стены. — Ты рассказал Гаю и Стюарту о своем поступке?
— Они спросили, моя ли это работа, и я ответил, что да.
— А причина их интересовала?
— Я сказал им и это. — Он сел и закурил.
— Ты признался, что сделал это из-за Полин?
— Да. Я все им рассказал о своих чувствах к ней. Стюарт, оказывается, и сам обо всем догадался.
— Странно… Мне он ни о чем не говорил.
— Вы теперь не так близки, как прежде.
— Но мы все еще помолвлены.
Тим раздраженно пожал плечами, словно говоря: «А мне-то какое дело?».
— Что мне делать с Полин? — Он отбросил сигарету и тяжело вздохнул. — Решение Николаса обернется для нее катастрофой.
Джейн посмотрела ему прямо в глаза и твердо сказала:
— Ты ничего не сможешь сделать, Тим. Бесполезно даже пытаться. Это решение Николаса означает только одно: он так или иначе намерен ответить на чувства Полин.
Лицо Тима посерело, рука нервно выхватила из кармана новую сигарету.
— Николас… влюблен?? Нет, это просто смешно! Не могу поверить. Хотя… она так красива! Скажи мне, ведь это только твои догадки, не правда ли? Сама подумай, есть и другая причина, которая все прекрасно объясняет. Николас оставил вас лишь потому, что не справится, если вы уедете. Ну, разумеется, это так! — Он встал и стал нервно мерить шагами пол. — Николас Воллас просто не может влюбиться! А жениться — и подавно! Он никогда не найдет время для жены. Дети же просто приводят его в ужас. Это скажет тебе любой, мало-мальски с ним знакомый! — Он остановился и замолчал, но тут же снова заговорил: — У него никогда не было никаких романов, само слово «любовь» ему непонятно! Полин только зря теряет время. Поверь мне, я знаю, чувствую это! Ей придется страдать, страдать жестоко! Джейн, неужели ты ничего не можешь сделать? Например, предупредить ее? Посоветовать бросить эту затею? Боже мой, если уж я бессилен помочь ей, то хоть ты придумай что-нибудь! Сделай что-нибудь, ты должна оградить ее от страданий!
Джейн лишь беспомощно всплеснула руками. А что ей еще оставалось?
Так и не дождавшись ответа, Тим резко повернулся и ушел.
«Огради ее от страданий!..»
«Бедный мальчик! — думала Джейн. — Страдать придется не ей, а тебе и мне…»
Она уронила голову на руки и горько разрыдалась.
Глава седьмая
Прошло несколько месяцев. Греческая весна была в полном разгаре. Солнце будило спящую землю, и та отвечала мириадами цветов, сбегавшими пестрыми коврами по склонам гор. Волшебство пробуждения
К концу мая все более или менее ценные находки были извлечены из гробницы, и рабочие занялись восстановлением ландшафта. Через год крестьяне распашут эту землю, и никто из них уже не вспомнит о том, что здесь когда-то покоились останки их далеких предков.
За это время произошло немало разных событий, но ни одно из них не повлияло всерьез на взаимоотношения Джейн и Николаса. Он был с ней безупречно любезен, но не более. С Полин же, казалось, все развивалось совсем иначе: они часто беседовали и смеялись, в общении с ней доктор являл саму доброту и предупредительность. Неудивительно, что глазки Полин светились счастьем…
В тот день Джейн закончила упаковку нескольких ценных ваз и приготовила их к отправке. Настроение у девушки было неважным, и она работала не так внимательно, как обычно.
Войдя в хранилище, Николас остановился у кучи коробок и, выбрав одну наугад, вскрыл ее. У Джейн упало сердце. Он стоял, держа вазу в руке и переводя взгляд с нее на девушку и обратно.
— Просветите меня, мисс Брайнт, что это за оригинальная упаковка? — с откровенной иронией осведомился он. — Вы сами ее придумали?
Она смущенно опустила глаза. Николас, покачивая вазу на руках, словно ребенка, обошел вокруг стола и остановился рядом с ней. Его глаза смотрели прямо, но в них не было ни гнева, ни раздражения, только упрек.
— Я сделала так, потому что по-другому у меня не получается, — виновато пробормотала она.
— Не получается? — недоверчиво переспросил он. — Можно подумать, что вы занимаетесь этим первый день! Вы что, правда не знаете, как следует упаковывать вазы для дальних перевозок?
— Знаю, но…
— Так в чем же дело?
Ваза была завернута в вату и уложена в картонную коробку, тогда как по правилам ее следовало поместить в специальный чехол из гофрированной бумаги, который, плотно прилегая ко дну вазы, оставлял между ее внешними стенками и оберткой некоторое пространство.
— Степлер куда-то подевался, и мне пришлось упаковать вазы так. Я совершенно уверена, что в дороге с ними ничего не случится, — негромко возразила Джейн.
— Мисс Брайнт, я с уважением отношусь к людям, принимающим в экстремальных ситуациях неординарные решения. Но в данном случае, уверяю вас, самодеятельность совершенно ни к чему. Каждую вещь следует паковать так, а не иначе, вовсе не из-за моего каприза. Это проверено годами.
— Я же говорю, степлер куда-то запропастился…
— Не в степлере дело, мисс Брайнт, — постепенно начиная раздражаться заметил Николас. — Дело в отношении к тому, чем вы занимаетесь.
— Но другого степлера не было, — упрямо повторила Джейн.
— Так надо было найти его! — взорвался он. — Перевернуть здесь все, но найти! Извольте упаковать все вазы снова, на этот раз правильно. Я проверю.
— Я везде искала, — чуть не плача, возразила она. — Что же мне делать?