Лепестки на воде
Шрифт:
Темноглазая блудница самодовольно и жеманно усмехнулась, останавливаясь перед Шимейн.
— Ну что, понравилось тебе сидеть среди канатов, милочка? Сама виновата! Кроме тебя, никто не заслуживает таких покоев.
— А я знаю еще кое-кого. — Энни впилась злобным взглядом в распутницу.
Приподняв губу в циничной ухмылке, Морриса облила тощую женщину щедрой порцией презрения.
— Мне тоже известна одна мегера, которая вечно пресмыкается перед ее светлостью, точно надеется на подачку. Послушай, дорогая, ты напрасно тратишь время на эту болотную жабу. Шимейн нечем делиться.
— Я знаю своих друзей, — невозмутимо отозвалась Энни, — и врагов
Карие глаза Моррисы злобно вспыхнули, она замахнулась, но вдруг настороженно застыла. В нередких потасовках она уже выяснила, что Энни Карвер способна дать отпор любой женщине, даже вдвое превосходящей размерами ее саму, а распухшая губа или синяк под глазом заставят любого покупателя отказаться от рабыни, которая может оказаться неуправляемой. Хотя желание ударить обидчицу было велико, Морриса сдержалась. Раздраженно опустив руку, она пожала плечами, отчего ее едва прикрытые тонкой тканью груди всколыхнулись. Судя по богатству форм, которые Морриса выставляла напоказ, лишения долгого плавания ее почти не коснулись.
— Жаль, что боцман отправил Поттса под арест. Этому ублюдку не по вкусу, когда меня оскорбляют.
Шимейн притворно вздохнула:
— Бедняга Поттс! Если бы он только знал, как ты ненавидишь его, он раздавил бы тебя, как назойливую мошку.
— Он все равно не поверил бы тебе, милочка, — ухмыльнулась Морриса. — Видишь ли, Шимейн, я умею справляться с Поттсом. И потом он еще может пригодиться мне в колонии. Этот болван даже уверял, что не поплывет в Англию, а останется со мной! Ну что, славный подарок я вам припасла?
При этих словах Шимейн передернулась. Смерть будто дохнула ей в лицо. Несмотря на пробегающие по спине мурашки, она сделала вид, что тщательно обдумывает ответ.
— Тогда, пожалуй, мне следует предупредить того, кто купит тебя, что ты или твой приятель способны перерезать ему глотку. Уверена, после этого твой хозяин будет держать тебя в ежовых рукавицах — кому нужны лишние хлопоты? А потом, когда Поттс надоест тебе, ты найдешь себе другого мальчика на побегушках. Похоже, ты хранишь верность одному мужчине до тех пор, пока с него есть что взять.
Надменная ухмылка Моррисы сменилась гримасой бешенства.
— Да когда же ты наконец уймешься, Шимейн? Любая на твоем месте давно бы прикусила язык! Нет, я все-таки вобью в твою тупую башку, кто здесь главный!
Морриса метнулась к Шимейн, скрючив пальцы, как когти, с явным намерением выцарапать ненавистные зеленые глаза, но тут палубу вновь огласил крик боцмана.
— Попробуйте только сцепиться, леди, — пригрозил Джеймс Харпер, — и я велю протащить вас обеих под килем, чтобы охладить ваш пыл!
Глаза Моррисы выдавали неукротимую ярость, но боцман был человеком слова, и угроза с его стороны заставила женщину присмиреть. Разжав пальцы, Морриса гордо встряхнула вороной гривой и удалилась, волоча за собой цепи.
Пронзительный вскрик орлана перекрыл завывание ветра, заставив Шимейн перевести взгляд на сгустившиеся над головой черные тучи. Заметив приближение темной грозной тени, испуганные чайки затрепетали крыльями с черной оторочкой и спустились к самой воде, но орлан, равнодушный к опасности, беспечно парил в воздушном потоке на распростертых крыльях. Завороженная его величавым полетом, Шимейн представила, как она сама взлетает в воздух на таких же крыльях, спасаясь от печальных событий предстоящих семи
Рядом грустно вздохнула Энни:
— Я не прочь покинуть корабль, миледи, но лучше бы меня купил какой-нибудь добрый человек и хоть немного заботился обо мне…
— Надеюсь, так и будет, Энни. — Попытавшись ободрить подругу, Шимейн взобралась на крышку люка и вытянулась всем гибким телом, чтобы выглянуть за борт. Она заметила жителей колонии, ждущих на пристани начала распродажи. Откровенно говоря, увиденное не обрадовало Шимейн. Шанс на то, что Энни купит молодая семья, показался смехотворно малым, едва Шимейн разглядела будущих покупателей. Седовласые бледные мужчины и низкорослые, дородные жены, землевладельцы с лысинами на макушках и женщины, с виду напоминающие старых дев с худыми, жесткими лицами, составляли большую часть толпы. Только один мужчина держался особняком, выделяясь своей внешностью. Он был достаточно молод, однако его лицо с нахмуренными бровями выглядело более чем суровым. Остальные поселенцы украдкой поглядывали на него, словно боясь встретиться с ним взглядом, и это подкрепило собственные догадки Шимейн. Да, судя по настороженности окружающих, именно этот мужчина и есть предмет их нескончаемых пересудов.
Джеймс Харпер приблизился к женщинам и снял с пояса связку ключей, окидывая узниц беглым взглядом. Гертруда Фитч не разрешила женщинам-каторжницам перед продажей выйти на палубу и выкупаться на виду у мужчин. Вместо этого она приказала отправить им крохотный кусочек мыла и два ведра воды, которая мгновенно стала черной и большей частью пропала попусту. Три месяца плавания взяли свое, и теперь женщины выглядели не лучше самых жалких нищенок Лондона. Шансы продать их за хорошую цену близились к нулю, и виной этому, конечно, стали старания скаредной дочери Тернбулла кормить каторжников впроголодь и не позволить ни единому члену команды увидеть обнаженную грудь или ягодицы. Теперь эти истощенные и грязные пленницы могли вызвать в лучшем случае язвительную гримасу.
— А ну, гляди веселей, дамы! — бодрым тоном приказал Харпер. — Сейчас мы всех вас освободим. Этим деревенщинам вовсе незачем видеть вас в кандалах, верно? Предупреждаю вас — это еще не конец, а начало новой жизни для всех вас.
— Да ну? — иронически протянула старая карга. Морриса фыркнула и вызывающе шагнула навстречу боцману.
— Джейми, дружок, неужто ты думаешь, что кандалы напугают этих колонистов? Я слышала, многих из них привезли сюда в цепях, как и нас, бедняжек.
Джеймс Харпер умышленно пренебрег словами блудницы, протягивая Роджеру Блейку один из ключей и указывая на ножные кандалы.
— Отоприте их, помощник, а я займусь наручниками…
На шканцах капитан Фитч вытер влажный лоб скомканным платком и шагнул к поручням. Наконец, вняв требованиям своей властной супруги, он позвал боцмана:
— Мистер Харпер, будьте любезны подняться на мостик.
Раздражение Фитча нарастало, отдавая кислым привкусом во рту, ибо ему оставалось только гадать, как осуществить свои планы, если его жена с обычной для нее решимостью взялась следить за продажей каторжников. В этот момент он был ничуть не расположен проявлять снисходительность к ее требованиям.