Лера. Сказка для женщин старшего возраста
Шрифт:
Вошла в баню. На лавке, укрытый лоскутным одеялом, лежал колдун.
– Все же пришла, с-сука! Его рот перекосился злобной ухмылкой. Калерия засмеялась.
– Ну, это не про меня! Я в звериной шкуре с хвостом по ночам не бегаю. Ты радоваться должен моему приходу, голубок!
Она сунула в печь несколько поленьев и силой с руки разожгла огонь. Колдун открыл рот от удивления.
– Откуда ты взялась? Чего тебе надо?
– Меня за тобой послали, засранец.
– За что ты меня убила?
– Я тебя не убивала. Ты, когда из сада удирал, был вполне живой. Просто твое время
– Позови людей... хоть кого-нибудь - прохрипел колдун.
– Нашел дуру. Людей здесь на километр вокруг нет. Я разогнала. Думаешь удастся тебе сбросить свой мешок с дерьмом на невинного человека, а самому налегке уйти за грань? Не выйдет. Я тебе по-другому помогу, голубь.
С этими словами Калерия подошла к лежащему. Истинное зрение показало ей волчью ипостась внутри лилово-черной рваной ауры колдуна. Силой изъяла призрачного волка и движением руки отправила его в печь. Закрыла заслонку. Печь ответила гудением и снопом искр из трубы. Колдун выл и корчился на лавке.
– Теперь ты сможешь уйти легко.
Через некоторое время наступила тишина. Колдун застыл с оскаленными зубами. Его темная аура рассеялась, как дым.
Калерия подняла руки. Тело быстро превратилось в пепел. Когда огнем занялась лавка, пол и стены, она вышла из бани и подперла дверь поленом. Уходя через лес видела позади себя зарево. Где-то брякнул колокол. В эту ночь она спала спокойно.
В деревне теперь только и разговоров было, что о сгоревшем знахаре. Приезжала милиция из района. На месте пожара ничего, кроме пепла не нашли. Люди потихоньку вздохнули с облегчением.
Ф О Т О Г Р А Ф И Я
Стояло мягкое среднерусское лето. Особенно хороши были вечера. В бездонном небе, над освещенными солнцем верхушками сосен, неподвижно висели редкие облака. Калерия наслаждалась этой мимолетной красотой, прощаясь с полюбившимся местом. Она часто думала о том, почему отношения с сестрой сложились именно так, а не иначе. Что с раннего детства мешало Тонечке полюбить младшую сестренку. Ведь маленькие дети - это чистые души, не оскверненные прикосновением реальной взрослой жизни. Откуда же появилась в Тоне эта зависть и злоба? Калерия вспоминала эпизоды их с Тонечкой детства. Кто их окружал в те далекие годы? Отец... мама. Тоня была ребенком от первого брака их отца. Ее мама умерла родами. Через три года отец женился второй раз на матери Калерии. Обе девочки росли в любви и заботе. Иногда Калерии казалось, что мама любит Тоню даже больше, чем ее. Кто еще был рядом в те годы? Бабушки, тетя Зина. Зина! Вот кто мог повлиять на Тоню. Зина - сестра ее умершей матери, была уверена, что овдовевший зять женится на ней! Но вышло по-другому. И она не простила...
В последнее время Калерия много узнала о магических воздействиях на психику, о навязанных состояниях. При помощи ритуалов принуждения можно вызвать любовь, ненависть и другие чувства. Она подозревала, что, Тоня стала объектом такого воздействия. Но кем же надо быть, чтобы сделать такое с ребенком? Злобной стервой, одержимой жаждой мести. Вот кем. Поссорить навсегда сестер, сделать несчастными девочек и их родителей. Это ли не месть! Так, но ведь
Калерия попросила сестру показать ей семейные фотографии. Как и ожидалось, альбомы Тоня хранила в своей комнате. Она нехотя пригласила сестру к себе. Сели в кресла, стали смотреть фотографии. Старые черно-белые прямоугольники фотобумаги воскрешали мгновения давно ушедшей жизни. Между тем Калерия потихоньку осматривала комнату истинным зрением. Картины в золоченых рамах, вазы китайского фарфора, бронзовые статуэтки, старинные часы, пышные шторы из золотистого шелка, мраморный камин, украшенный резьбой, каминная полка с фотографиями в рамках. Одна из них лучится чернотой. На фото, конечно же, Зина. Калерия подошла к камину, взяла в руки фотографию.
– А эта фотография давно у тебя?
– Да сколько себя помню. Тетя Зина подарила. На память.
– И правда, тут на обороте написано "Тонечке на долгую память"
– Поставь, поставь на место. Она мне очень дорога. Разобьешь еще...
– Конечно, не переживай, - сказала Калерия и, отвернувшись к камину, провела правой рукой над фотографией с обеих сторон. Чернота исчезла. Теперь можно и на полку...
Возможно сестра начнет выздоравливать. Это ж надо, столько лет под принуждением.
– Спасибо, Тоня. Я была рада посмотреть наши старые фото. Пойду к себе.
– Да, иди. А я прилягу. Как-то странно я себя чувствую...
– Хочешь, я сделаю тебе массаж? Голова не болит?
– С чего это ты такая добрая? Ну давай, делай. Только осторожно.
– Само собой, ложись на живот и расслабься.
Легко, практически не касаясь, провела ладонями вдоль спины. Попутно снимая напряжение, подправляя ауру в местах застарелых дефектов. Убрала головную боль, заставила кровь бежать быстрее, согревая тело. Через несколько минут Антонина сладко спала.
Следующим утром Антонина спустилась к завтраку с улыбкой.
– Я так прекрасно выспалась! Чувствую себя родившейся заново. Это все твой массаж, Каля! Нет, Лера! Ты ведь всегда хотела, чтобы тебя звали Лера. Правда?
– Правда, Тоня. Я и теперь этого хочу.
– Вот и отлично! Спасибо тебе Лера. Ты меня просто воскресила.
– Я рада. И тебе спасибо, Тоня.
Видеть улыбающуюся Антонину было так непривычно, что Николай Иванович, поглощавший на завтрак яичницу с помидорами, надолго застыл с открытым ртом.
"Ну вот, это произошло. Родная кровь назвала меня истинным именем, - думала Калерия.
– Если верить древней мудрости, скоро в моей жизни произойдут перемены."
С А Ш А
Тем утром Лера стояла на улице, перед открытыми воротами усадьбы. Из-за жаркой погоды она была одета в майку и шорты, на ногах синие резиновые калоши. На голове широкополая соломенная шляпа. В руках большой секатор. На асфальте лежали срезанные плети плюща, который так разросся, что мешал закрывать ворота. Лера примеривалась к самой верхней плети, но не могла ее достать.