Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка…

Казовский Михаил Григорьевич

— Бонжур, мсье. Если они Нино и Като, то меня тогда можно звать Майко.

— О, созвучно с Мае, — пошутил корнет.

— Может, это неспроста? — сыронизировала Екатерина.

Все заулыбались.

Наконец, завершив знакомства, старший Чавчавадзе пригласил всех к столу. Началось традиционное действо: потчевание приезжего блюдами грузинской кухни.

— Вы должны отведать, Мишель… — говорила Нина.

— Вам понравится… — вторила Екатерина.

— Ты еще не пробовал… — наседал Давид.

Хозяин славил местное вино — белое, сухое, светло-соломенного цвета.

— Как

вам вкус? — спрашивал Александр Гарсеванович, пригубливая и причмокивая. — А? Каков плодовый букет?

— Мягкий, тонкий, — соглашался Лермонтов.

— Изготовлено из нашего местного винограда сорта ркацители. В переводе с грузинского это значит «красная лоза». Собирают именно сейчас — во второй половине октября. А потом три года держат в дубовых бочках.

— Превосходно. Послевкусие просто бархатное.

— О, как точно сказано! Только поэт мог так сказать!

После обеда, с чашечками кофе все переместились в гостиную. Саломея попросила Екатерину сесть за фортепьяно. Та раскрыла ноты, заиграла, спела «Вечерний звон», но не на музыку Алябьева, ставший впоследствии знаменитым, а другой вариант — некоей Сабуровой. Князь прочел свои стихи на грузинском — в том числе «Черный цвет», а Като и Майко исполнили романс «Я не скажу тебе „люблю“» по-русски и по-грузински. Все-таки уговорили выступить и маленькую Софико, девочка вначале конфузилась, а потом продекламировала с легким акцентом:

Светает — вьется дикой пеленой Вокруг лесистых гор туман ночной; Еще у гор Кавказа тишина; Молчит табун, река журчит одна…

Она ошиблась только раз: в строчке «и светит там и там» сказала «там и сям». Затем все взоры обратились к Лермонтову. Он зашел за рояль и встал за ним, словно за трибуной, положил на закрытую крышку тетрадь. Полистал небрежно, поднял глаза и поймал на себе взгляд Майко — жгучий, гипнотический. Звонко произнес:

— Я привез вам для чтения мою драму «Маскерад». Первый вариант ее был представлен в цензуру год назад. Его отклонили по причине ряда непозволительных реплик. Мною были внесены изменения и дописан четвертый акт. Но и эту версию мне вернули. Что ж, в театре пиеска не пойдет, но читать в салонах не было запрета. Посему слушайте.

Михаил читал нараспев, как обычно читают поэты, ровно, даже монотонно, мало изображая действующих лиц, но очень выразительно. Слова Арбенина из третьего акта потрясли всех:

Молчи и слушай: я сказал, Что жизнь лишь дорога, когда она прекрасна, А долго ль!.. жизнь как бал — Кружишься — весело, кругом все светло, ясно… Вернулся лишь домой, наряд измятый снял — И все забыл, и только что устал. Но в юных летах лучше с ней проститься, Пока душа

привычкой не сроднится С ее бездушной пустотой; Мгновенно в мир перелететь другой, Покуда ум былым не тяготится; Покуда с смертию легка еще борьба — Но это счастие не всем дает судьба.

Сцена сумасшествия героя вызвала всеобщее оцепенение.

Лермонтов закончил чтение. Никто не проронил ни слова. Слушатели молчали.

Первым заговорил князь:

— Страшную историю вы нам поведали. Просто зa donne la chair de poule… [13]

— Да еще и героиня Нина, — в самом деле поежившись, бросила Като.

— Это просто совпадение, — попытался оправдаться Михаил. — Не понравилось, значит?

Ему ответил с жаром Давид:

— «Не понравилось»? Как сие может не понравиться? Потрясающе! Гениально!

13

Мороз по коже (фр.).

Нино подтвердила:

— После Грибоедова вы первый, кто создал пиесу в рифмованных стихах. Только у него комедия, а у вас драма.

Князь предложил поставить ее силами самодеятельного театра в Нижегородском полку, обещая договориться с местным цензором.

— Кто же сыграет Арбенина?

— Нечволодов.

— Ха-ха! И отравит свою жену Катю?

Саломея осуждающе пресекла шутливый разговор:

— Господа, оставьте, это не смешно.

Лермонтов спросил:

— Отчего же молчит мадемуазель Орбелиани?

Все глянули в сторону девушки. Та не засмущалась, сказала просто:

— У меня нет слов от восторга.

— Oh, quel compliment subtil! [14]

— И потом, сходство не только в имени героини, но и в фамилии.

— То есть?

— Арбенин — Орбелиани.

Михаил рассмеялся.

— Вот уж не подумал! Ей-богу, никаких аллюзий.

— Это очень странно.

Князь предложил вернуться в столовую и попробовать десерт — мороженое.

— А оно не отравлено? — тут же ввернул Давид.

14

О, какой тонкий комплимент! (фр.)

Княгиня поморщилась.

— Датико, сынок, ты сегодня несносен.

Мороженое ели стоя, разделившись на группки, оживленно болтая. Александр Гарсеванович заявил:

— Михаил Юрьевич, мы вас не отпустим на ночь глядя. Хотя под Цинандали места тихие, береженого Бог бережет. Я уже распорядился постелить вам в гостевой комнате.

— Мне, право, неудобно…

— Да, помилуйте, голубчик, что за неудобства? Выспимся, позавтракаем, совершим конную прогулку. Я хотел бы побеседовать с вами на литературные темы…