Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою
Шрифт:
Начинать блистательный список довелось князю М.Н. Голицыну (1796–1863). О нем стоит сказать несколько слов. Это был самый первый «архивный юноша» (1801–1810), проложивший дорогу всем остальным. Московский архив располагался в Колпачном переулке, неподалеку от Ивановского монастыря, в старинных Голицынских палатах. Князь был причислен к Московскому архиву всего шести лет от роду, а уволился в четырнадцать лет. В свидетельстве, полученном при увольнении, сказано: «При архиве он отличался знаниями языков и наук, занимался переводами и описью дел». Знания, полученные в Московском архиве, были настолько основательными, что он сразу получил назначение в свиту его императорского величества, в квартирмейстерскую часть. Позже работал в Москве ближайшим помощником градоначальника князя Д.В. Голицына и написал о нем книгу.
Но продолжу рассказ о друге
Имя князя В.Ф. Одоевского осталось на золотой доске пансиона. В 1826 году князь переехал в Петербург, где познакомился с Пушкиным и другими литераторами. Написал много детских сказок, из которых наиболее известна «Городок в табакерке». В 1836 году стал активным помощником Пушкина в редактировании пушкинского журнала «Современник», где публиковались статьи Одоевского. Вернувшись в Москву, Одоевский жил в Большом Харитоньевском переулке, в доме вблизи Юсуповского дворца. В последние годы (1864–1869) он жил и умер в доме № 17 на Смоленском бульваре. Дом, по счастью, уцелел, хотя и перестроен (во дворе) в 1887 году известным московским зодчим М.К. Геппенером. В этом доме у князя Одоевского не однажды побывали И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой и П.И. Чайковский.
Крестовая гора. Художник В.К. Куинджи. Копия с картины М.Ю. Лермонтова
В.Ф. Одоевский редактировал послепушкинские тома «Современника»; здесь в 1837 году было напечатано стихотворение Лермонтова «Бородино». Он же ближайший сотрудник А.А. Краевского, редактора «Литературных прибавлений к журналу «Русский инвалид», где опубликована «Песня про… купца Калашникова» (1838), и соредактор журнала «Отечественные записки», в котором Лермонтов публиковался постоянно.
Но, конечно, при имени В.Ф. Одоевского прежде всего вспоминается его «Записная книжка», та самая, которую князь подарил М.Ю. Лермонтову при их последней встрече в 1841 году. Известна она еще и под названием «Альбом Одоевского». Это был обмен двоих друзей памятными подарками перед разлукой, увы, вечной. Лермонтов приехал в Петербург 8 февраля 1841 года и вечером того же дня наведался к Одоевскому. А перед своим отъездом в Москву и далее на Кавказ подарил Одоевскому один из лучших своих пейзажей «Вид Крестовой горы». Вот тогда-то в качестве ответного подарка В.Ф. Одоевский передал опальному поэту свою записную книжку, сделав на ней следующую надпись: «Поэту Лермонтову дается сия моя старая и любимая книга с тем, чтобы он возвратил мне ее сам, и всю исписанную. Кн. В. Одоевский. 1841. Апреля 13-е С.Пбург». Книжку Одоевскому возвратит родственник Лермонтова по материнской линии Аким Акимович Хастатов в 1843 году…
А пока Лермонтов принялся заносить на чистые листки полученного им подарка свои новые стихи. И в пути из Петербурга в Москву, и в самой Москве, и по дороге из Москвы на Кавказ, и на Кавказе. То были стихотворения самой высшей поэтической пробы, сравнимые с пушкинскими. Каждое из них – это взмах могучих крыльев, поднимающих поэта высоко над землей, над бездной страданий и над мгновеньями человеческих радостей.
Книжка Одоевского была словно заговоренной – ни одной слабой строки не вышло из пера Лермонтова, ни единого неверного слова. Талант поэта созрел вполне и готовил бесценные дары. Можно только воображать себе, в какой мере изумлялись современники, впервые поворачивая страницы альбома, на которых поэт словно бы спешил высказать и передать людям все чувства, сохраненные им в душе. Ранняя гибель поэта на Кавказе в 1841 году поразила тогда многих.
Михаил Юрьевич Лермонтов. Рисунок Л. Пастернака
В июле в Пятигорске оказался врач, профессор Московского университета Иустин Евдокимович Дядьковский (1784–1841), человек, любимый и ценимый в Москве, близкий
Первое захоронение М.Ю. Лермонтова. Фото В. Вельской
Открывают «Альбом Одоевского» цитированные выше стихотворения «Утес» и «Спор». В этом последнем поэт, никогда не бывавший в Египте, рисует, в частности, абсолютно точный и зримый образ пирамид – «царственных могил»:
Дальше, вечно чуждый тени, Моет желтый Нил Раскаленные ступени Царственных могил…На той же странице, где Лермонтов начал работу над «Утесом», – фрагменты его петербургской повести «Штосс», в которой автор отдает дань причудливо-фантастическому в жизни, в тради циях гоголевского «Портрета», а также повестей В.Ф. Одоевского, Е.П. Ростопчиной и Гофмана. Продолжает «Альбом» стихотворение «Сон», в котором поэт словно прозревает свою близкую судьбу:
…Лежал один я на песке долины; Уступы скал теснилися кругом, И солнце жгло их желтые вершины И жгло меня – но спал я мертвым сном. И снился мне сияющий огнями Вечерний пир в родимой стороне. Меж юных жен, увенчанных цветами, Шел разговор веселый обо мне…Следующее стихотворение Лермонтова из записной книжки, подаренной поэту В.Ф. Одоевским, – это перевод стихов немецкого поэта Генриха Гейне, но перевод, выполненный великим русским поэтом, а потому звучащий в ином смысле, требующий многократного прочтения и полермонтовски глубоко проникающий в душу. Так было всегда, когда Лермонтов брался за переводы, значительно углубляя, а подчас и меняя смысл подлинника:
Они любили друг друга так долго и нежно, С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной! Но, как враги, избегали признанья и встречи, И были пусты и хладны их краткие речи. Они расстались в безмолвном и гордом страданье, И милый образ во сне лишь порою видали. И смерть пришла: наступило за гробом свиданье… Но в мире новом друг друга они не узнали.Танец Тамары. Художник М.А. Врубель
Повернем еще одну страницу альбома и перед нами – знаменитое стихотворение-баллада «Тамара», написанное поэтом по мотивам горской легенды:
В той башне высокой и тесной Царица Тамара жила: Прекрасна, как ангел небесный, Как демон, коварна и зла…Баллада Лермонтова перекликается по накалу страстей с пушкинскими «Египетскими ночами», только у Пушкина – сладострастная египетская царица Клеопатра, а у Лермонтова – грузинская царица Тамара. С нею прогуливается по кавказским горам Владимир Маяковский в своем стихотворении 1925 года «Тамара и Демон»: