Лес мертвецов
Шрифт:
Во время пожара иногда происходит то, что специалисты называют обратной тягой. В закрытом помещении пламя поглощает весь кислород и начинает высасывать воздух снаружи: из-под дверей, сквозь щели в наличниках, трещины в стенах, создавая вакуум и втягивая перегородки, оконные рамы, стекла, пока все не разлетится вдребезги. И тогда внезапный приток кислорода извне мгновенно подпитывает огонь, он разгорается и вспыхивает ярким пламенем. Это и есть обратная тяга.
Так случилось с Жанной. Наглухо закрыв сердце перед малейшим проблеском надежды, она выжгла весь кислород у себя внутри. Все двери и засовы, наложенные на ее ожидания,
И чего она добилась? Ничего. Ничего она не выиграла. Ни обещаний, ни уверенности. Наоборот, теперь она одинока, как никогда. И готова принять все. Даже делить его с другой женщиной. Все лучше, чем одиночество. Все лучше, чем потерять его. И потерять себя — настолько его присутствие стало частью ее самой, поглотило и источило ее…
Вот уже несколько недель она выполняла свою работу как после тяжелой болезни: любое движение, любая мысль требовали сверхчеловеческих усилий. Она занималась делами по инерции. Притворялась, будто живет, работает, дышит, а сама была одержима одним неотвязным чувством. Своей испепеленной любовью. Своей раковой опухолью.
И все тем же вопросом: есть ли у него другая?
Жанна Крулевска вернулась домой ближе к полуночи. Не зажигая свет, сбросила плащ. Вытянулась на диване в гостиной, лицом к огням уличных фонарей, рассеивавших потемки.
И мастурбировала, пока не забылась сном.
3
— Фамилия. Имя. Возраст. Профессия.
— Перрейя. Жан-Ив. Пятьдесят три года. Управляю профсоюзом владельцев недвижимости «COFEC».
— По адресу?
— Дом четырнадцать по улице Катр-Септамбр, во Втором округе.
— Проживаете?
— Сто семнадцать, бульвар Сюше, Шестнадцатый округ.
Жанна подождала, пока секретарь суда Клер все запишет. Десять часов утра, а уже жарко. Она редко проводила опрос свидетелей до обеда. Как правило, в первые рабочие часы она изучала дела и по телефону назначала судебные действия — опросы, допросы, очные ставки — на вторую половину дня. Но на этот раз ей хотелось захватить свидетеля врасплох. Она велела доставить ему повестку накануне вечером. Он был вызван в качестве обычного свидетеля. Классическая уловка. Свидетель не имеет права ни на адвоката, ни на доступ к делу, а значит, он в два раза уязвимее подозреваемого.
— Мосье Перрейя, надо ли напоминать вам факты?
Мужчина не ответил. Жанна продолжала нейтральным тоном:
— Вы вызваны сюда по делу о доме шесть на проспекте Жоржа Клемансо в Нантере. В связи с жалобой месье и мадам Ассалих, граждан Чада, ныне проживающих в жилом комплексе Сите-де-Флер, двенадцать, улица Сади-Карно в Гриньи. В рамках коллективного иска, к которому присоединились «Врачи мира» и АСПОС — Ассоциация семей, пострадавших от отравления свинцом.
Перрейя заерзал на стуле, не сводя глаз со своих ботинок.
— Факты таковы. Двадцать седьмого октября дне тысячи шестого года шестилетняя Гома Ассалих, проживавшая со своей семьей по адресу проспект Жоржа Клемансо, шесть, поступила в больницу Робера Дебре.
Жанна замолчала. «Свидетель» задержал дыхание, все так же уставившись себе на ноги.
— Двенадцатого мая две тысячи первого года десятилетний Бубакар Hyp, также проживающий в доме шесть по проспекту Жоржа Клемансо, доставлен в детскую больницу Неккера с тем же диагнозом. Он проходит двухнедельный курс хелации. Дети отравились краской со стен трущоб, где они жили. Семьи Ассалих и Hyp обращались в ваш профсоюз с требованием провести санацию квартир. Но ответа не последовало.
Она подняла глаза. Перрейя обливался потом.
— Двадцатого ноября того же года в больницу был доставлен еще один ребенок, семилетний Мохаммед Тамар, проживавший по адресу проспект Жоржа Клемансо, дом шесть. Очередное отравление свинцом. Мальчик бился в конвульсиях. Через два дня он умер в больнице Неккера. При вскрытии у него в печени, почках и мозге обнаружены следы свинца.
Перрейя ослабил галстук и вытер ладони о колени.
— На этот раз жильцы при поддержке АСПОС предъявили гражданский иск. Неоднократно они требовали, чтобы вы провели работы по санации дома. Вы ни разу не снизошли до ответа, верно?
Мужчина откашлялся и пробормотал:
— Эти семьи еще раньше обратились с просьбой предоставить им другое жилье. Расходы должны были взять на себя городские власти Нантера. Мы дожидались их переезда, чтобы начать ремонт.
— Будто вы не знаете, как долго удовлетворяются подобные запросы! Дожидались, пока они все перемрут?
— Но у нас-то не было средств, чтобы их переселить.
Жанна задержала на нем взгляд. Высокий, широкоплечий, в дорогом черном костюме, вьющиеся волосы с проседью окружают голову ореолом. Несмотря на внушительную внешность, Жан-Ив Перрейя разыгрывал из себя неприметного скромника. Регбист, который пытается превратиться в невидимку.
Она открыла очередную папку:
— Через два года, в две тысячи третьем, было составлено экспертное заключение. Результат оказался удручающим. Стены квартир выкрашены краской на свинцовых белилах, запрещенных уже в сорок восьмом году. За это время еще четверо детишек попали в больницу.
— Мы собирались сделать ремонт! Город должен был нам помочь!
— В экспертном заключении также отмечены нездоровые условия проживания. Нарушены все нормы безопасности. Однокомнатные квартиры, площадью не больше двадцати метров, без кухни и удобств. А квартплата превышает шестьсот-семьсот евро. Сколько метров в вашей квартире на бульваре Сюше, месье Перрейя?
— Я отказываюсь отвечать.
Жанна тут же пожалела об этом личном выпаде. Всегда придерживаться фактов.
— Всего через пару месяцев, — продолжала она спокойнее, — в июне две тысячи третьего года, от отравления свинцом снова погибает ребенок из дома номер шесть по проспекту Жоржа Клемансо. Вы и на этот раз не явились, чтобы оценить предстоящий ремонт.
— Мы приезжали.
Она развела руками:
— И где же отчеты? Сметы? Ваша канцелярия нам ничего не предоставила.
Перрейя облизнул губы, снова вытер ладони о брюки. Большие мозолистые ладони. Этот тип был строителем, подумала Жанна. И лишь потом занялся недвижимостью. А значит, разбирается в таких делах.