Лес проклятых
Шрифт:
– Ничего я ни про кого не знаю. – Бабушка стояла около плиты, сверлила ее недобрым взглядом. – И что это за Вася такой? Обоим, видимо, пора уши надрать!
– Баб, – Ира готова была расплакаться. Ну почему ей никто не помогает? – А ты видела когда-нибудь рыжий платок с петухами на концах?
– Говорила я, – забормотала бабушка себе под нос, – не надо обо всем этом вспоминать. Не буди лиха, пока оно тихо. Сидел в лесу, никого не трогал. Как только о нем вспомнили, – вот вам, пожалуйста, появился!
– Так это правда?!
– Не
– Как же не следует! – закричала Ира. – А Катька? Она же болеет из-за этого!
– Что ты, что ты! – испуганно заохала баба Риша. – Не может быть!
– Ну? Кому я тут понадобилась? – В дверях появилась заспанная Катя. На ногах она держалась еще не очень твердо, но вид имела вполне боевой.
– Катька! – заверещала Ира, кидаясь к сестре. – Выздоровела!
– Ты где была? – спросила сестра обиженным тоном. – Я весь день тебя жду, а ты где-то носишься.
– Катька, да мы с тобой… – начала Ира, но ее перебила бабушка:
– А ну все в дом! Хватит землю топтать…
Ира попыталась все-все ей рассказать, но событий оказалось так много и они были такими странными, что она скоро запуталась.
– Не хотелось мне, чтобы все это свалилось на вас, – расстроенно покачала головой бабушка. – Видно, ничего не поделаешь. Пока тайну знает кто-то один, это тайна. Как о ней услышит второй – все, от тайны ничего не останется. Да, все так и было. Только Варвара не колдуньей была. Травки она знала, заговоры….
– Варвара? – переспросила Ира.
– Так звали ее двести лет назад. Обыкновенная баба. Муж ее ушел на заработки и не вернулся… По дурости ее из деревни прогнали. Красины тогда здесь верховодили. Они-то и пустили слух, что она – колдунья. А разговоры, как огонь на ветру, разносятся быстро. Вот все и решили, что она ведьма. Она-то сгинула, а сын ее в лесу остался. Лес его к себе взял, защитил, от людей укрыл, властью наделил, сделал своим хозяином и рабом.
– Как это?
– А куда он теперь от этого леса денется? Рад бы, да уже не уйти. Пока мамку не найдет, не успокоится. Пожалеть его некому. До войны еще дело было. В Воронцовку пришла экспедиция. Изучали местные обычаи, песни собирали, слушали сказки. Узнали и про вязовенскую ведьму. Вот тогда-то он и появился в первый раз. Глаза пустые. От одного его взгляда люди дурели, скотина дохла. Против него весь мир поднялся. И стал он людей с ума сводить. Ксения встретилась с ним однажды, так дурочкой и живет до сих пор. Это та, что в Воронцовке осталась. Ее еще сумасшедшей купчихой зовут. Все ей мальчик этот видится да мамка его. Я в Воронцовке родилась, повидать успела многое.
– Но ведь в Воронцовке все погибли, – напомнила ей Ира.
– Погибли, – согласилась бабушка. – Он в деревню немцев и привел, отомстил-таки. Ксения-дурочка в лесу отсиделась. А я уж к тому времени здесь жила. К матери иногда наведывалась. В тот день к ней пошла. Возвращаюсь – а они, немцы, в деревню идут. Немцы
Бабушка замолчала, вспоминая.
– А потом? – поторопила ее внучка.
– «Потом» не было. Деревню сожгли, мальчик пропал. Я Лариске говорила: не суйтесь, куда не надо, не ворошите прошлое, дайте успокоиться мертвым. Парень-поисковик меня убедил все им рассказать. Привез списки из архива, как раз от той экспедиции остались…
В окно громко постучали. Сестры испуганно ойкнули.
– Баб Риша, – закричали на улице. – Баб Риша, беда!
В оконном проеме мелькнула Настина голова.
– Слышали, что творится? – кричала она, взмахивая руками, как курица. – Вода-то из колодца ушла! Нет ее.
– Вот паразит! – Бабушка засеменила на улицу. – Говорили ему, не спеши, послушай людей. Все ему неймется, все он торопится!
– Что делать-то будем? – орала Настя. Кто-кто, а цыгане всегда любили покричать. – Посылай Пашку на его тарахтелке в правление, пусть зовет Василия Ивановича сюда!
– Да где ж я этого Пашку сейчас найду? – ахала бабушка. – Носится где-нибудь. Его и не дозовешься!
– А чего меня звать? – отозвался Павел, выходя из-за дома. – Здесь я.
Увидев брата, Ира испуганно дернулась, но Павел даже не посмотрел на нее. Выглядел он неважно – волосы взлохмачены, рубашка и штаны в грязи, лицо бледное, хмурое. Он стоял, не поднимая глаз на взрослых, сжатые кулаки оттопыривали карманы.
– Ты чего такой смурной? – удивилась бабушка.
– Голова болит, – ответил Павел и поднял глаза. Они были серыми. Как обычно. Как всегда. Все прошло?
– Где твоя машина-то? – подошла к нему бабушка. – Съезди в правление, позови сюда председателя.
– Зачем? – насупился Павел. – Я сегодня уже наездился.
– Давай, давай, – подпихнула его бабушка. – Люди его просят, а он отказывается! Позовешь его сюда, скажешь, пусть посмотрит, что натворил.
– А что он натворил-то? – Двигаться с места Павел не торопился. – С колодцем, что ли?
– И с колодцем тоже, – бабушка развернула его в сторону дороги. – Езжай, позови.
– Неохота. – Если Павел чего-то не желал, его с места было не сдвинуть.
– А давайте, я съезжу, – предложила Ира.
– Тебя не спросили, – строго одернула ее бабушка. – А ты не упрямься, – подогнала она внука. – Сказали, так поезжай!
Павел поплелся к цыганскому дому.
– Куда? – крикнула ему в спину бабушка.
– За мотоциклом, – через плечо бросил Павел.
– Ну а вы что здесь стоите? – напустилась на сестер баба Риша. – Марш домой! Простуды мне только не хватает.
Сестры скрылись за дверью. В окно они видели, как бабушка вместе с Настей пошла к колодцу. По улице протарахтел мотоцикл.