Лэшер
Шрифт:
— На самом деле я так не думаю, — покачал головой Эрон. — За эти годы я успел кое-что понять… И, полагаю, они просто-напросто не захотят утруждаться…
Майкл промолчал.
— Теперь я более не принадлежу ордену, не являюсь его членом, — продолжал Эрон. — Я разорвал все связи. Мой дом здесь. Я женат и хочу провести остаток дней рядом с Беа и с людьми, которых считаю своей семьей. А что до всего прочего… до ордена Та-ламаска, его скрытых целей, его тайн… Все это меня не касается. Возможно, я понял, что более не хочу служить ордену, еще на Рождество, когда Роуан… проиграла первый тайм. А может, когда увидел Роуан
— Скажите, а почему вы не вызвали полицию? Может быть, следовало сообщить властям о гибели Столова и Норгана?
Судя по выражению лица Эрона, это предположение немало его удивило.
— Майкл, вы сами прекрасно знаете ответ, — сказал он. — Знаете, что я многим вам обязан. И выдать вас полиции было бы черной неблагодарностью с моей стороны. К тому же решения тогда принимали Мона и Юрий. Я, честно говоря, слишком растерялся. И толку от меня наверняка было немного. Но, полагаю, мы нашли наиболее простой и разумный выход. Всегда искать самый простой и разумный выход — это мое главное жизненное правило. Советую вам взять его на вооружение.
— Самый простой и разумный выход… — эхом повторил Майкл.
— Да, то, что вы сделали с Лэшером, — это тоже самый простой и разумный выход. К тому же единственно возможный.
Майкл вновь промолчал.
— Наверняка в ближайшем будущем нас всех ждут большие перемены, — предположил Эрон. — Члены семьи еще не успели осознать, что теперь им ничто не угрожает, что кошмар остался позади. Но вскоре они это поймут. И тогда многое изменится. Знаете, так бывает, когда поднимаешь шторы и в окна врывается солнце.
— Надеюсь, вы правы.
— Мы пригласим к Роуан лучших докторов. Сделаем для нее все, что возможно. Ах, я хотел принести с собой кассету с записью канона Пачелбеля. Беа сказала, Роуан очень любит эту вещь. Они частенько играли ее в четыре руки, когда Роуан заходила к Беа. Да, к Беа… В дом, который ныне стал моим, — задумчиво добавил он.
— А вы верите всему, что рассказал Лэшер? О Талтосе, о маленьком народе и всех этих старинных легендах?
— Верю. И в то же время сомневаюсь. — Эрон немного помолчал и добавил: — Я больше не хочу ломать себе голову над разрешением всякого рода загадок и тайн. — Похоже, это признание немало удивило его самого. — У меня осталось лишь одно желание: быть членом этой семьи. Впрочем, нет, желаний у меня достаточно. Я хочу, чтобы Дейрдре Мэйфейр простила меня за то, что в свое время я не помог ей. Хочу, чтобы Роуан простила меня за то, что я позволил произойти этому кошмару. Хочу, чтобы вы тоже простили меня, Майкл. Ведь вы пострадали по моей вине. А главное, я отказался разделить с вами бремя, которое вы на себя взвалили. Вы избавились от Лэшера без моей помощи. А еще… Я хочу забыть обо всем.
— Победа осталась за семьей, — изрек Майкл. — Джулиен победил.
— Вы победили, Майкл, — поправил Эрон. — А Мона еще только начинает свой победный путь, — с улыбкой добавил он. — Эта девочка — истинная дочь семьи Мэйфейр. Думаю, мне стоит навестить ее сегодня. Представляете, она во всеуслышание заявила, что влюблена в Юрия по уши. Так и сказала.
— Не сейчас, — покачал головой Майкл. — Возможно, позднее я к вам присоединюсь. А сейчас не могу.
Несколько мгновений оба молчали.
— Все хотят, чтобы вы снова занялись домом на Амелия-стрит, — сказал Эрон. — Мона надеется, вы возьмете на себя руководство реставрационными работами. Дом целый год простоял пустым.
— Очень красивый дом. Я его видел.
— Уверен, вы сумеете вернуть его к жизни.
— Посмотрим, что я смогу сделать. А сейчас идите, Эрон.
На следующее утро снова пошел дождь. Майкл сидел на земле под дубом и смотрел на вывороченную с корнем траву.
Райен, подошедший, чтобы поговорить, не стал сходить с мощеной дорожки, опасаясь испачкать ботинки. Майкл понимал, что вопросы, которые намерен обсудить Райен, не относятся к числу безотлагательных. Вид у Райена был безмятежный и отдохнувший. Он словно догадывался, что нависшая над семьей опасность исчезла. Хотя, конечно, следовало на всякий случай все же сообщить ему об этом.
Райен даже не взглянул на широкую полосу свежевскопанной земли. Впрочем, полоса эта не слишком бросалась в глаза. Из-за постоянных дождей газон превратился в жидкое месиво, а трава меж корней старого дуба и так почти не росла.
— Мне надо кое-что тебе рассказать, — произнес Майкл.
Он заметил, как Райен слегка вздрогнул. На лице его мелькнуло странное выражение: смесь страха и усталости. Однако он быстро взял себя в руки и кивнул, выражая готовность слушать.
— Опасности больше нет, — сообщил Майкл. — Нам больше ничто не угрожает. Так что охранников можно распустить. Что до сиделок, то нам с Роуан хватит одной. Если хочешь, можешь уволить даже Генри. Предложи ему выйти на пенсию. Или отправь к Моне.
Райен ничего не ответил, лишь снова кивнул.
— Думаю, тебе стоит рассказать об этом всем прочим членам семьи, — сказал Майкл. — Сам понимаешь, их надо поставить в известность. Успокоить. Пусть знают, что опасность устранена. Никто больше не будет посягать на женщин. Убивать докторов. Угроза миновала. То есть… Членам семьи не угрожает то, что… угрожало раньше. Возможно, с тобой попытаются связаться… люди из ордена Таламаска. Если это произойдет, посылай их ко мне. А женщины могут жить спокойно. Они в полной безопасности. К сожалению, мертвых уже не вернешь и погибшим докторам ничем не поможешь. Тут мы бессильны.
Судя по лицу Райена, ему отчаянно хотелось о чем-то спросить. Однако он счел за благо оставить свой вопрос при себе и снова ограничился кивком.
— Я обо всем позабочусь, — пообещал он после несколько затянувшейся паузы. — Положись на меня. Постараюсь, чтобы вокруг гибели докторов не поднимали лишнего шума. А что до старины Генри… По-моему, отделаться от него — весьма удачная идея. Пожалуй, я отошлю его в город. И пусть Патрик решает, как с ним поступить. Думаю, возражать он не будет. Я шел сюда спросить, как ты себя чувствуешь. А теперь мне и спрашивать нечего. Я сам вижу, что отлично.