Лешие не умирают
Шрифт:
А потом взрыв, и она испугалась. Испугалась не взрыва и не за себя, а потому что не смогла разглядеть за окном этого мужественного парня. Испугалась, что больше его никогда не увидит. И какое она испытала облегчение, когда его выудили из множества тел, валяющихся во дворе, и принесли в автобус. Она уже не видела ничего: ни подвига его отца, ни то, как транспорт выехал из города. Она занималась только им. И даже когда по просьбе врача отвлекалась на других раненых, все равно была мыслями рядом с ним… «Странно, я даже не спросила, как его зовут. Да какая разница – у него не может быть плохого имени». Такого с ней никогда не было – ни с Димой, ни с Максимом.
Она обматывала бинтом его голову, когда в дверях автобуса появился отец парня. Кажется, его называли Леший. Что за странное имя? Пока они выезжали из города, она раз десять слышала его. «Леший сказал», «Леший сделал»… Такое ощущение, что Леший – это просто бог общины. Раненый попытался встать, но мужчина, назвав его Гришей, усадил обратно.
«Гриша. Значит, его зовут Гриша!» Алина даже замерла, прервав перевязку, чем вызвала удивленный взгляд своего пациента. Она смутилась под этим взглядом. Сердце заколотилось, словно попыталось выскочить из груди.
– Алина, – она кивнула, как бы здороваясь при знакомстве, одновременно сглатывая густую слюну в пересохшем от волнения горле.
Он посмотрел на девушку. Алина была красивая. Таких девушек в общине не было.
– Григорий, очень приятно. Если вам неудобно, я могу… – и он потянулся к завязкам, которые Алина до сих пор держала в руках.
– Нет-нет, я сама, – девушка очнулась и спешно зафиксировала повязку на голове.
В этот момент люк «мерседеса» закрыли. Автобус дернулся и покатился за «Уралом». После остановки народа в салоне стало меньше, и Алина, не удержавшись на ногах, навалилась на молодого охотника. Совершенно смутившись, она отстранилась и посмотрела на парня. Гриша улыбался, внимательно разглядывая покрасневшее лицо смолянки.
Обратный путь каравана шел по уже изведанной дороге. Леший на «УАЗе» старался держаться позади – сказывалась привычка «замка», хотя большой надобности в этом не было. На крыше «мерседеса» постоянно находился пулеметчик. Вертясь в своем гнезде, он сканировал лес вокруг дороги. Животные, словно чувствуя опасность, старались не попадаться на глаза людям, а трасса, расчищенная по пути на Духовщину, не задерживала, и машины медленно катили по дороге, объезжая редкие преграды. Но плестись на второй передаче было утомительно. Корма бронированного автобуса убаюкивающе покачивалась перед глазами, вводя в транс.
«Все-таки бессонная ночь сказывается. Уже почти двое суток на ногах. Что поделать – возраст. Прошли те времена, когда я мог не спать по три дня без особого ущерба для боеспособности. Надо давать дорогу молодым – таким, как Гришка. Ладный парень получился. В мои времена такого с руками бы оторвали в спецы. – Леший потер снова занывшее плечо. – А мне пора завязывать с геройствами. Вот довезу всех до нового места, и на покой. Засяду где-нибудь в каморке под лестницей и буду мемуары писать. Слава богу, есть что вспомнить на свалке жизни».
Алексей льстил себе. Знал, что не усидит на одном месте и неделю. Но все-таки хотелось хотя бы в мыслях покоя, пусть даже и неосуществимого.
Караван вынырнул из леса и выбрался на широкую трассу. Всего три дня минуло, как Леший
За думами Леший и не заметил, как они проскочили десятикилометровый участок федеральной трассы и свернули на окружную. Смотреть было особо не на что – все тот же бескрайний лес, радостно продолжавший отвоевывать у людей территорию. Может только – немного более вычурный, чем привык старый воин в своей Духовщине, больше похожий на южные джунгли, чем на дебри средней полосы. Но все-таки это был лес – родной и привычный. То место, в котором он чувствовал себя дома, которое понимал. Узкая дорога петляла по нему, словно в живом коридоре, ныряла в туннели из переплетенных ветвей огромных деревьев, ныряла в низины и карабкалась на заросшие холмы. Кругом было буйство природы, поглотившей собой все следы деятельности человека, словно его здесь никогда и не было.
Грузовики объехали разрушенный мост на сложной развязке Старой Смоленской дороги и снова углубились в дебри на трассе, идущей вокруг города. При разведке они сюда не заезжали, но Леший понял задумку смолян. Скорее всего, сохранившийся мост через реку есть только на окружной дороге. Именно так можно попасть на ту сторону реки. Сколько подобных дорог Леший видел на своем веку – не сосчитать.
Неожиданно ожила рация. Леший уже привык к равномерному урчанию мотора, и треск в динамике прозвучал, как гром среди ясного неба.
– Максимыч, на холме перед мостом притормози.
Рация задумчиво потрещала и отозвалась голосом парня с самурайским мечом:
– Принял.
«Шишига», шедшая в строю первой, взобралась на гребень холма и остановилась. «Урал» со своим прицепом медленно перестроился на вторую полосу и замер практически вровень со своим грузовым собратом. Лешему ничего не оставалось, как съехать на практически заросшую мхом обочину. «Со стороны, наверное, выглядело, словно три богатыря вышли на холм. Мой «уазик», правда, на богатыря не тянет. Разве только на Санчо Пансу, но это из другой оперы».
Впереди дорога с горки делала плавный поворот и выводила на мост через неширокую, но полноводную реку. Темные глубокие воды Днепра проплывали мимо людей, ускоряясь в сужающемся под мостом русле. С прибрежной заводи на быки карабкался густой плющ. Он полностью оплел опоры, пролеты, мягким ковром лежал на дорожном полотне и зеленой занавесью свисал с моста, касаясь ветками мчавшейся мимо воды.
– По-моему, он даже больше зарос за тот день, пока нас не было, – Максимыч высунулся из приоткрытой двери «Шишиги», стоя на подножке и разглядывая переправу.
Латышев вышел из машины и встал пред грузовиком, разглядывая реку.
– А черт его знает… мы эту сторону моста не разглядывали. Ну что, кто первый?
– Давай сначала мы, а потом вы.
Латышев кивнул, соглашаясь.
– Михалыч, только максимально быстро, – он махнул рукой водителю, еле видному за бликующим лобовым стеклом.
Максим Изотов скрылся в кабине, захлопнув дверь, и «ГАЗ-66», снявшись с ручного тормоза, покатился по дороге. Латышев сделал ладонь козырьком, чтобы не слепило заходящее солнце, внимательно следил за попыткой друга. «Шишига», разогнавшись по инерции, влетела на мост, подпрыгнув на неровности подъезда и, бесшумно его проскочив, взревела мотором на том берегу, выбираясь на противоположный холм.