Леший. Четвертые врата
Шрифт:
«Рыжая, – тоскливо подумал Кондрат. – Что этой от меня нужно?»
Вслух же сказал.
– Рыжих много.
– Нет, Кодя, эта… она не русская. Бурятка, эвенка, монголка… не разобрать, и рыжая. Глаза зеленые, раскосые как у настоящей лисы. Интересная, – тетушка задумчиво пила чай. – У нас на селе много бурятов и монголок жили, таких не было. Смуглые все, темноволосые…
– Всякое бывает, – пожал плечами Кондрат. – А чего приходила?
– Ах, – всколыхнулась тетушка. – Так она не сказала. Только, попросила передать, что хотела бы с тобой поговорить о неких цифрах.
– Вчера я был не в состоянии, – договорил Леший.
Тетушка порылась в кармане фартука и достала визитку, точно такую как оставила ему рыжая на дороге у дома.
– Ты уж позвони. Уж очень она просила. И, знаешь, мне показалось, что девушка эта была чем-то сильно напугана и встревожена.
Кондрат кивнул.
– Просила, позвоним, – поднялся из-за стола, и тут же вспомнил. – А форма?
– Так не просохла ещё, – встрепенулась тетушка. – Сыро на улице.
– Ну и ладно, – махнул рукой Кондрат и направился к выходу. Тайра, стояла в прихожей у зеркала, отстукивая по полу хвостом.
– Пока, домочадцы! – сегодня брать с собой собаку в планы Лешего не входило. Он потрепал её по голове и вышел.
Тётушка всплеснула руками и кинулась следом, но остановилась. Дверь за Кондратом уже закрылась.
– А про второго визитёра мы и забыли сказать, – вздохнула тётушка, жалуясь Тайре, и направилась назад на кухню.
***
С минуту Кондрат стоял под козырьком, в висках постукивали хмельные молоточки. Спуск по лестнице возвратил головную боль. А ведь еще добираться на работу. Давно бы пора машинку какую-нибудь прикупить. Мысли, мечты… с его зарплатой о машине только мечтать. Конечно, можно взять кредит. Но Лешему всегда казалось, что кредит – это кабала. Лучше сам накопит и возьмет. Ведь когда-нибудь обязательно накопит.
Кондрат добежал до остановки и махнул проезжающему микроавтобусу. Тот осторожно притормозил, Леший запрыгнул в салон. Сел на первое сиденье, позади ещё трое, дядька в синей куртке и тетка с мальчиком лет шести. Мальчишка елозил на сидении, тетка его одергивала. Кондрат уставился в окно. В пыльном окне, с оставшимися от дождя разводами мелькала улица. Съёжившиеся прохожие неровными тенями проносились мимо. Светофор, мигающий размытым зеленым – унылый и тусклый. Расплывающиеся лица, не смотрящие по сторонам, спешат, бегут. У каждого свои проблемы, маленькие и большие, но одинаково неинтересные никому кроме них самих. Что-то меняется в жизни каждого, так же мало интересующее других. Вот в его жизни все изменилось за одну ночь. То, что мучает и тревожит только его. И не может Кондрат не думать о том. Старается отвлечься, но мысли упорно возвращаются к последним событиям. К нему в кабинет попал паренек по имени Стас и погиб. А ему, майору Лешему, в лицо дышал синий свет. Дышал и хрипел как зверь. А, может, не было, ни света, ни Стаса. Может, ничего не было. Нет тела – нет дела. И правы, Фархад и Разумов. Не было и все тут. Но, как бы хотел Кондрату и самому верить в то, что повторял он про себя: «Нет, нет. Не было. Но ведь было! И Стас и свет!» И от
– Было! Было! Было!
Тук, тук – сердцу тревожно. Тук – звук мотора старенькой маршрутки.
Тук!
Свет появился внезапно, отлепился от неровной стены и выскочил на улицу, ярким, синим, размытым пятном, пронесся мимо стоящих у светофора людей. Кондрат вскочил!
– Вы видели?
Тетка испугано прижала к себе начавшего всхлипывать малыша. Дядька в конце салона нахмурился. Маршрутку колыхнуло, и она остановилась. Водила оглянулся в салон.
– Мужик, ты чего?
– Вы видели? Синий свет! Там, у светофора.
Водила нахмурился, косо глянул на сидевшего в салоне мужика.
– Слышь, ты это, иди, наверное. За проезд не нужно платить. Иди себе мирно.
– Да я нормальный! Я просто… вы же видели! У светофора. Яркий, синий свет!
Кондрата заколотило. Малыш заплакал. Мужчина в конце салона поднялся. Подошел к Лешему, опустил руки ему на плечи.
– Мужик, ты иди. Правда. Иди лучше.
Кондрат вырвался из рук. Маршрутка покачнулась.
– Вы видели! Я знаю, вы видели!
Тетка, прижимавшая к себе малыша, испугано помотала головой.
– Да не видели мы ничего! Что вы кричите! Вы ребенка пугаете.
Кондрат открыл рот, чтобы в очередной раз выкрикнуть…
Он не видел, как посмотрел в стекло мужик и выскочившего из-за руля водилу не видел. Тот резво оббежал маршрутку и рывком открыл двери. Мужик стоял рядом, как-то нарочито ласково приговаривая:
– Ты бы шёл, всяко видеться. Не пугай народ.
И вдруг сгреб Лешего в охапку и выкинул в открытые двери и сразу же закрыл. Водила уже сидел за рулем, надавил на газ и, обрызгав Кондрата грязной водой, маршрутка умчалась.
***
На крыльце отдела стояли Мишка и Степан. Один курил, второй облокотившись о перила, о чем-то говорил. Когда подошел Кондрат он смолк. Леший поднялся по ступеням.
– Утро доброе! Чего здесь?
– Да не доброе, – хмуро затягиваясь дымом, проговорил Мишка. – Леший, Семен помер.
Кондрат побледнел.
– Как помер?
– Вот так, утром. Минут двадцать назад жена позвонила. Говорит утром встал, умылся, кто-то в дверь позвонил, он на площадку вышел, она минут десять ничего не слышал, а вышла, он уже лежит.
– Сердечный приступ? – приглушенно спросил Кондрат.
– Не похоже, грохнули нашего Сеню. Ребята уже выехали.
– Почему мне не позвонили? – тихо спросил Кондрат.
– Так позвонили, сразу же. Тетушка трубку взяла, говорит, забыл телефон, спешил, когда уходил.
Кондрат похлопал по карманам. И правда, видать тетушка, когда форму стирала, вытащила…
Леший развернулся.
– Из наших кто остался?
– Из водил? Так Федор и Ташман.
Кондрат заглянул в двери отдела.
– Федя!
– Чего? – выскочил из дежурки с булочкой и чашкой чая в руках совсем молоденький паренек.