Леший
Шрифт:
Россияне переглянулись, но, увидев в руках Филиппа пачку сигарет, молча закивали головами. Филипп закурил, положив сигареты на стол. Россияне снова переглянулись и чернявый, медленно подбирая слова, спросил Филиппа:
— Вы живете в Амстердаме?
— Нет, — ответил Филипп. — Я живу в Харлеме. В Амстердам приехал по делам бизнеса. А вы, я вижу, из России?
— Да, — сверкнув желтоватыми белками, — ответил чернявый.
— Я торгую с Россией, — сказал Филипп. — Поставляю в Москву цветы.
— Вы говорите по-русски? —
— Очень плохо. По-русски говорит моя жена.
Филипп удивился сам себе. Он никогда не стремился стать актером, но сейчас с первой же фразы вошел в роль. Ему было интересно узнать, за что хотят зацепиться в Голландии эти люди. Россияне, как по команде, достали бумажники и, вытащив из них визитки, протянули Филиппу. Он бегло прочитал их. Чернявого звали Ахмед Саитов, блондина — Юстас Шемберас.
— Скажите, — глядя Филиппу в глаза, спросил Шемберас, — а нефтью ваша фирма торговать не может?
Его английское произношение было вполне сносным. Филипп выдержал взгляд с холодным британским спокойствием и сказал, усмехнувшись:
— В Голландии можно торговать всем.
Ахмед Саитов тут же подозвал официанта, заказал коньяк и велел принести третью рюмку.
— Это хорошо, что ваша жена знает русский, — сказал он. — Кстати, откуда она его знает?
— Этого требует наш бизнес, — ответил Филипп.
— А как вас зовут? — спросил Шемберас.
— Фил Голби, — не моргнув глазом, ответил Филипп.
Дальше пошел ничего не значащий треп. Россияне спросили, есть ли у него дети, был ли Фил в Москве. Он ответил, что никогда не был, да и жена была там всего один раз, поэтому оба мечтают съездить в Россию. Когда была допита бутылка, Ахмед Саитов, которого Филипп окрестил про себя чеченцем, как бы невзначай спросил, трудно ли в Голландии зарегистрировать иностранную фирму.
— С иностранной есть проблемы, — ответил Филипп, — для нее нужен определенный уставной капитал. Но совместное предприятие открыть очень легко.
Внимательно слушавший Филиппа Ахмед посмотрел на Шембераса. Тот прикрыл глаза и Саитов, чуть улыбнувшись, сказал:
— Послушайте, Фил, а не хотели бы вы создать вместе с нами фирму по продаже в Голландии российской нефти?
Филипп откинулся на стуле, провел холодными пальцами по неожиданно вспотевшему лбу. Он сразу вспомнил Москву и витавший в воздухе запах дележа огромной страны. Теперь ему предлагали принять участие в этом дележе. У него задрожали руки и, чтобы этого не заметили собеседники, он скрестил их на груди. Выждав долгую паузу, медленно произнес:
— Торговля нефтью — дело серьезное. Даже очень серьезное.
Я должен посоветоваться с компаньонами. Запишите мой телефон в Харлеме. Через два дня я вам сообщу.
Шемберас достал маленький блокнотик, аккуратно записал номер телефона и сказал:
— В Голландии мы проездом. Завтра улетаем
— Прекрасно, — ответил Филипп. — Через десять дней мы сможем говорить об этом уже конкретно.
В этот же вечер, позвонив Наде Хольман, он уехал в Харлем. Она не пригласила его на квартиру, а повела в небольшой ресторанчик, расположенный недалеко от дома, в котором жила. Филипп откровенно рассказал ей о встрече с россиянами и неожиданном предложении. У Нади был быстрый аналитический ум. Она сразу оценила ситуацию и сказала:
— У них еще нет партнеров за границей, они только налаживают контакт. Тебе надо легализироваться в Голландии. На этом можно заработать огромные деньги. Другой такой богатой страны, как Россия, в мире нет.
— Но как легализоваться? — спросил Филипп. — С советским паспортом этого не сделаешь.
— Давай думать, — сказала Надя.
Филипп вспомнил кейс Лешека Мочульского, набитый паспортами всех стран Европы. Картинно, как на сцене, хлопнул себя ладонью по лбу и произнес:
— Кажется, я нашел выход. Надо позвонить в Варшаву.
На следующий день вечером он уже сидел на Маршалковской с Мочульским. Лешек внимательно выслушал его просьбу и сказал:
— С европейским паспортом у тебя будут проблемы. Данные обо всех гражданах Европейского экономического союза имеются на компьютере любого пограничного поста. — Он наморщил лоб, задумавшись на несколько мгновений, и произнес: — А может, тебе сделать канадский? Тем более, что ты прилично говоришь по-английски. Когда мы встретились впервые, я даже подумал, что ты англичанин.
Филипп откровенно обрадовался. Канадский паспорт давал ему немало преимуществ. Не надо было врать, почему он не знает Европу, а Надя не знает английского. В голове сразу выстроилась правдоподобная легенда. Он приехал из Канады в Голландию, встретил здесь Надю, у них возникла любовь с первого взгляда. Россиян такая легенда вполне устроит.
— Когда ты сможешь сделать паспорт? — спросил Филипп.
— Через два дня, — ответил Мочульский. — Но это будет стоить пять тысяч долларов. Такова такса.
«Жулик ты отпетый, — подумал Филипп, — если пытаешься надуть даже своего знакомого». Но вслух сказал другое:
— Дорого, конечно. Но ты меня припер к стенке.
Получив паспорт на имя Фила Голби, Филипп долго рассматривал в нем свою фотографию, пробовал пальцем краску на печатях, смотрел их на свет. Потом протянул Мочульскому конверт с деньгами. Тот пересчитал доллары и сказал:
— Счастливого пути.
Надя встретила его в аэропорту Амстердама, на машине отвезла в Харлем на свою квартиру. В этот же день в Харлем позвонил Шемберас. Сказал, что в воскресенье он вместе с Саитовым и еще тремя компаньонами прилетает в Амстердам. Было бы хорошо, если бы Фил встретил их. Они хотели бы обсудить с ним конкретные предложения.