Лесная глушь
Шрифт:
— Спасибо на зазыв, — отвечали ему, — пусть их с миром повенчаются!
Но вот уже надели и венец — всем радостям конец. Заплели невесте две косы через руку, накинули бабий повойник, усадили с женихом в одни сани; тут же села сваха. Поезд, с тем же криком ребят, звоном колокольцев и стуком в чугунки и сковороды, поехал в деревню, прямо в женихову избу.
А там уж и пир заготовлен: кругом всей избы протянулись столы, наставлены кушанья и покрыты все одним широким рядном — тонким холстом. Ждут дорогих гостей отцы и матери и обсыпали их при входе хмелем; подвели под каравай с солоницей, дали обоим из одной ложки меду: будьте-де богаты, пейте сладко, да чтоб и самая жизнь-то была не горька.
Усадили потом молодых за стол на переднее место, подложив на лавку пару овчинок — шерсткой мохнатой
— Хоть не подолгу, а подержите ребенка, первобрачные мои писаные, князь мой со княгинюшкой; пошли-ко вам господь милости Божьей! Не печалься-ко ты, моя косатушка, — невестонька ты наша, гляди-ко, каким молодцом твой голубок-от поглядывает.
— Поцалуйтесь-ко вы, мои писаные-расписаные, да передайте мне чужого-то ребенка, до вас еще не дошел черед, — закончила сваха шутливо сердитым голосом.
— Ну-ко, дружка-разлучник! — крикнула баба на Фомку.
— Что тебе, сваха-косорежка? — ответил обычным ответом всех дружек наш Фомка; выпрямился, осанился, когда поезжане залезли за стол. В руках у него очутилась бутыль с вином, и подвернулась под бочок сваха с рюмкой и стаканом на подносе.
Бойко обвел дружка глазами всю беседу, выпрямил грудь, расправил плечи, крякнул во всю избу, отплюнулся и повел старинные, простоплетенные приговоры:
Стану я, добрый молодец,От прибоинки кленовыя,От столба перемычного,Из-за скатерти браныя,Из-за сгибня высокого,Стану я вас величать,Стану чествовать.Фомка поклонился важно, и опять откашлялся во всю избу, и левую руку отвел. Сваха присела немного, прищурила левый глаз и замотала головой, одобряя начало и истовый выкрик своего подручника.
Не всякое слово укор,А и стыд — не дым, глаза не выест.Приговоры мои — не обида,Недолго пек, да и солил некруто.Кому что не по сердцу придет,Бери свой покор к себе на двор.Благословите у молодых хлеба-соли отведать,Гости званые и незваные,Холостые и неженатые,У ворот приворотники,У дверей придверники.Старые ли старики,Суконные языки;Старые ли старухи,Косые заплатки;Малые ребятки,Из кута с полатейБлагословляйте у молодых хлеба-соли отведать!Тетушки Федоры,Широкие подолы;Девицы-молодицы,Молодецких наших сердец пагубницы.— А не пора ли нам, свахонька, вином угощать?
— Ну, господин бурмистр, Иван Спиридонович!
Изволь повыступить,Молодых челобитья повыслушать:Принимай подарок — выпей, утрись,Богатством своим не скупись.Ихное дело нанове — надо много:На шильцо, на мыльцо,На санки, на салазки:И тебе, может, пригодитсяНа Масленой прокатиться.А ну-ка, господа поезжаны,Давайте молодой на румяны;Надо нам коня купить,Чтобы воду возить:Вода-то ведь не близкоДа и ходить-то ноне слизко.— Кланяемся вашей чести подарочками! — заключил дружка, приглашая поезжан к чарке и подаркам, которые
Кланяются молодые в землю и долго лежат на полу, пока ломается гость и пока не скажут им, пригубив чарку:
— Горько что-то: не мешало бы подсластить, наши первобрачные!
Молодые поднимаются с полу; подслащают водку: целуются, и снова в землю, и снова просят откушать — не погнушаться, принять подарочек — не почваниться.
Долго еще ломались гости, но все меньше и выше кланялись молодые; время и за стол сесть — отведать хлеба-соли новобрачных: поросенка с хреном, поросенка в квасе и целых двенадцать сортов квасов, пока не доберутся гости до жареных гусей и баранов.
Но и тут дело не обошлось без Фомки, без него бы и сваха не тронулась угощать.
Прикрикнул и он в свой черед на нее:
Ну-ко, свахонька-стряпухонька!Ноги с подходом,Руки с подносом,Язык с приговором,Голова с поклоном,Отходи-отступайОт печеньки кирпичный,От столба перемычного:Порастрогай-поразломай свои косточки.А что есть в печи,Все на стол мечи!Наконец началось угощение, сопровождаемое постоянными приглашениями отведать.
— Как у вас там хозяйство-то, молодые, идет? — закинул словечко бывалый свадебный гость, чтобы поддержать дружку и втравить ребят: «Пусть-де мелют, было бы только складно, на то и потехи эти придуманы испокон веку».
— Ноне в хлебе недорода, — поймал, чего требовалось, краснобай Фомка:
На низких повымокло,На высоких повызябло.Да спасибо, хозяин догадался:Нагреб ржицы в лукошкоДа и вышвырнул за окошко;Стала пшеница всходить,Да повадились свиньи ходить,Стала пшеница колоситься,Начали свиньи пороситься.А пестрая корова совсем сдуровала,Задние ворота поломалаДа и пшеницу-то всю помяла.— Ну, а хорошо ли сеяно было? Может, и не случилось бы такого горя, коли б лучше по полосам проходили, — опять подвернул подгулявший гость — любитель бывать на чужих свадьбах и мастер поддерживать беседу и веселье.
— Да вот как сеяно! — подхватил находчивый Фомка:
Колос от колосу —Не слыхать человечья голосу,Копна от копны —На день езды,А коли тише поедешь,Так и два дни проедешь.Подобными доморощенными прибаутками забавлял Фомка поезжан-гостей до тех пор, пока новобрачных не проводила сваха в клеть, поставив на часы невестина дружку. Фомка далеко за пенье петухов пировал с оставшимися гостями и не остался в долгу: от души нарадовался и своему досужеству — краснобайству и Степкиной радости — законному браку. Шумели страшно, били плошки, ломали ложки и кидали под стол и под лавки деревянную посуду.
На другой день, чуть брезжится, Фомка был опять на ногах, — осталось еще за ним последнее дело: истопить в свой черед баню и пригласить туда новобрачных.
Эти, проснувшись, отправились на поклон к родителям; затем явились к ним самим с поздравлениями, а наконец и Фомка показался в дверях жениховой избы с веником в руках.
— Экой у вас, сват и сватушка, порог (повел приговоры дружка от самых дверей), — насилу ноги переволок, хоть бы дали чем поправиться!
— Погляди-ко, молодая, — продолжал дружка, допив чарку и не обтирая губ, — какой у вас потолок — черным соболем меня оболок, хоть бы дала чем утереться!