Лесная и оборотни
Шрифт:
– На марше – нетрудно сказать! А если они сбегут – они же трусы?
– Когда они верхами, их нипочем не догнать!
– Особенно днем, а ночью они не ездят!
Ульф не стал никого перебивать, а выждал, пока все прокричатся.
– Я задержу их в пути, – голос клокотал в его горле с мучительными усилиями, – так что они поедут в сумерках. Потом я их остановлю.
И хоть с трудом, но так он это сказал, что лишь один из Оборотней спросил:
– Как?
– Я позову моих братьев, – медленно ответил Ульф, и в образовавшейся тишине добавил: – И_н_ы_х братьев.
Все молча смотрели на него. Уверенность Тюгви, подозрение, в котором пытался увериться Хагано: в том, что Ульф –
– … пусть так и будет! – Это снова был Хагано. И остальные подхватили его крик.
Тюгви мог быть доволен. Хагано оказался достойным воином и достойным Оборотнем. Если он не сумел распознать силу, то сумел принять ее и склониться перед ней. И фратрии не понадобилась подсказка. Теперь оставалась самая малость – Ульф должен доказать, что он просто волк, но вожак стаи.
На закате они пришли на место, указанное им Ульфом – у излучины реки, где конная тропа выбегала из леса и уводила к деревне, огибая горбатый холм. Проще всего было бы напасть на железнобоких в лесу, но, вероятно, именно потому Ульф этого не захотел. Сам он все еще не появлялся. Он обещался задержать врагов. Никто не спрашивал его, как он это сделает – собьет железных с пути, устроит засеки на тропе, или придумает еще что-нибудь. Однако, уходя, он казался совершенно уверенным в своих силах – и, похоже, был прав: темнело, а железные из леса не выезжали. Но не переусердствовал ли он? Что, если железные решили заночевать в лесу? Это противоречило всему, что было известно о повадках железных, и все же могло случиться.
Но чуткое ухо Оборотня уже улавливало доносящийся топот. Пусть он был еще далеко. Пусть. Враги приближаются. Пора готовиться.
Первый железнобокий, показавшийся из леса, издал радостный вопль. Лес они ненавидели, и теперь, выбравшись на открытое место, они позволили себе расслабиться. Сбив строй, они выехали на тропу – нелепые и страшные одновременно – огромные, тяжелые и неподвижные, каждый – башня из кованой брони и кольчужной сетки. Многие бросили поводья. Никто не смотрел по сторонам. Железные медленно трусили на своих могучих конях по направлению к деревне, переговариваясь на своем наречии, которое Оборотни не снисходили понимать. Быстро темнело. Только река поблескивала в сумерках, и черные силуэты железных выделялись на фоне серого неба. Пора было нападать. Оборотни, бесясь от нетерпения, ожидали знака от Ульфа, и один Тюгви понимал, что никакого знака не будет. Все произойдет по-другому…
Это случилось, возможно, в ту минуту, когда солнце полностью скрылось за горизонтом, луны же не было и в помине. Оборотни, залегшие на склоне, поначалу ничего не увидели, да и сами железнобокие в первый миг не сообразили, что за безумие охватило их лошадей, а когда поняли, было уже поздно. Никогда такого не бывало, чтобы посреди лета, когда звери не голодают, стая волков бросилась на отряд хорошо вооруженных людей. Но это произошло. Серые тени вырвались не из леса, откуда только что появились железнобокие, а справа, от реки, будто нарочно обойдя противника. Волки не могли загрызть закованных в броню всадников, но были в состоянии посеять среди них смятение. Железные не понимали, простые ли звери напали на них, или дьявольские порождения ненавистных им леса и ночи. Зато лошади это понимали отлично. Их обуяла паника, и они начали метаться, грызть удила, бить задом и бросаться на дыбы. Укротить их было невозможно, и так же невозможно было быстро подняться с земли тяжеловооруженному железному,
Кроме одного.
Никто не видел, как он появился, а может, быть, он все время был здесь, только в ином обличии, возглавляя стаю. Сейчас же он стоял на двух ногах, в руке его был меч, а над головой у него висела Луна, как во время предыдущего боя, в деревне, словно бы он и ее водил за собой на привязи. Он запрокинул голову к Луне и завыл. Ответом ему был общий вой. Оборотни привествовали его. Он был вожак. Ибо среди волков и людей он был волком в облике человека.
– Вот видишь, как просто, – сказала Дейна.
– Куда уж проще, – пробормотал отец Лутпранд.
Когда она подошла к нему после панихиды по убитым, он ее не узнал. После встречи в лесу он совершенно уверен, что больше никогда ее не увидит. Тогда он не смог ее переубедить, а ее решение представлялось ему самоубийственным. Принести в жертву жизнь, честь, веру, достоинство – при мысли об этом тошнота подкатывала к горлу – ради такой бессмысленной цели, как месть… И теперь отец Лиутпранд был так потрясен, что забыл о кощунстве, каковое являл собою ее приход на кладбище.
Волчью шкуру, перевязь с мечом и сапоги она где-то спрятала, и теперь была только в рубахе и штанах, вооруженная своим старым посохом. От постоянного ношения шлема волосы ее, очень коротко обрезанные, свалялись и приобрели тусклый оттенок пакли. Теперь никто бы не выделил ее среди деревенских жителей. Никто и не выделил.
– До меня доходят новые слухи, все более страшные. И ты утверждаешь, что сумела исполнить свой замысел?
Дейна огляделась, вначале, видимо, собираясь сесть на ближайшую могилу, затем передумала и опустилась на колени. Если бы кто-нибудь забрел на погост, он увидел бы только крестьянского парня, исповедующегося перед настоятелем.
– Первую половину. Подчинить Оборотней и выбить железных из долины.
– Каким образом тебе это удалось?
– Нам, Лесным, дана власть над зверями. А Оборотни и есть звери, к тому же не самые умные из них.
– Значит, ты теперь предводительствуешь ими?
– Считается, что старшим остается Тюгви, и принимать решения должен он. Я командую только в бою. На самом деле решения в голову Тюгви вкладываю тоже я.
– Кто такой Тюгви?
– Самый старый Оборотень. И самый одаренный. Он тоже заставляет людей видеть то, чего они не видят.
– Тоже?
Дейна уклонилсь от прямого ответа.
– У него есть задатки Лесного. Но его уже поздно переучивать.
– А железные?
– Их ты можешь сбросить со счетов. Мы дали им полный окорот. Ладно, перейдем к делу. Пора заняться Оборотнями. Я сделаю все, чтобы завести их в ловушку, а тебе нужно будет поработать с крестьянами, чтобы эту ловушку подготовить. Почти все они бьют дичь, несмотря на запреты комеса, особенно после того, как Лесных не стало, умеют стрелять и ставить капканы. У них есть дубинки и кремневые стрелы…