Лесная невеста
Шрифт:
Теперь надо было вести себя так, чтобы он ничего не заподозрил. И надеяться, что все получится. Что у меня было, кроме надежды?
— Да, мы теперь в каком-то смысле коллеги, — согласился Ульрих. Спорткар свернул с проспекта и полетел в направлении Большой Морской. Элитный район, в котором обитают столичные сливки. Изящные свечи многоэтажных домов, дорогие торговые центры, парки — места, в которые таких, как я, никто не пустит. Мелькали красные глаза светофоров — сколько штрафов придет Ульриху завтра?
Но
— Мне когда-то говорили, что с коллегами лучше не спать, — сказала я. — Это портит работу.
Ульрих не успел ответить. Что-то внезапно ударило спорткар сзади — так, что он приподнялся над дорогой и резко ткнулся боком в ближайший столб. Раздался рев и грохот — металл кузова сминался, словно фантик. Приборная панель вспыхнула голубой подсветкой и погасла.
Кажется, я закричала. Машину приподняло и снова ударило. Казалось, спорткар стал игрушкой в руках ребенка, который бездумно стучит ею об пол. Ремни безопасности так впились в живот и грудь, что я подумала: разрежут.
Еще один удар.
Тьма.
Я очнулась, когда чья-то рука дотронулась до моего лица. Открыла глаза — белый салон «скорой помощи», металлический блеск оборудования, женщина в форменной одежде парамедика.
— Тихо, тихо, — сказала она, и я ощутила клевок иглы в вену. — Все в порядке.
— Авария… — прошептала я. Воздух комкался в горле, дышать было все труднее. — Что-то взорвалось… под багажником.
Женщина кивнула.
— Да, это была Лягушка.
Маленькая бомба, которую кто-то метнул в спорткар. Подпрыгивает несколько раз, как настоящая лягушка. Достаточно мощная штука. С кем хотели расквитаться, с Ульрихом или со мной? Но зачем кому-то хотеть меня убивать?
Или это связано с тем, что Виланд нанял меня лечить его сестру?
— Мой спутник, — прохрипела я. Во всем теле пульсировала боль. — Он инквизитор. Он… жив?
Женщина кивнула. Я невольно вздохнула с облегчением.
Когда ведьма и инквизитор вдвоем попадают в неприятности, то лучше им обоим выжить. Или ведьме — умереть. Слишком много на нее повесят, если она останется в живых, а куратор — нет.
— В соседней машине, — ответила женщина, и ее лицо едва заметно дрогнуло. — Едем в клинику святого Варфоломея. Вам сейчас нельзя разговаривать.
— Я ведьма, — почему-то решила сказать я. Женщина кивнула и показала мне правую руку. Под латексом перчатки проступила зелень печати, но сейчас я не могла почувствовать ее уровень.
— Я тоже. А теперь лучше молчите.
Пропало мое серебристое платье. Стало грязной тряпкой, и скоро врачи срежут его с моего тела. Правый бок был влажным, горячим и каким-то чужим. Я почти видела, как течет кровь. Надо же, в такую минуту я думаю о платье…
Мне захотелось рассмеяться. Женщина почему-то понимающе качнула головой и снова сделала укол.
Руку стало печь, и меня
Я окончательно пришла в себя после того, как послышался писк, и незнакомый голос удовлетворенно произнес:
— Корсет закрыт. Готово. Восстановление началось.
Первым, что я увидела, открыв глаза, был высокий белый потолок. Потом в поле зрения появился мужчина в белой шапочке и маске врача.
— А, вот мы и очнулись! — сказал он. — Отлично!
Я снова услышала писк и почувствовала, как боль в боку начинает отступать. Медицинский корсет, в который меня поместили, начал работать, залечивая раны.
— Мой куратор, — спросила я. — Что с ним?
Я не видела лица врача, но мне показалось, что его губы скривились в презрительной усмешке.
— В коме, — ответил он. — Вас ждет полиция.
Я хотела было спросить, в чем дело, но не стала. И так все было ясно. Ведьма выжила, ее всего лишь поместили в регенерирующий корсет. А ее куратор в коме, и еще неизвестно, чем все закончится.
Мне начнут клеить покушение на убийство. Я уже говорила, что в случае неприятностей ведьме лучше умереть?
— А что случилось? — поинтересовалась я. — Мы попали в аварию?
— Полиция так не считает, — услышала я, и в поле зрения появился другой мужчина. Белый халат, тяжелое мясистое лицо, щеточка усов — от него так и веяло властью и ненавистью. Я где-то его видела, но не могла вспомнить, где именно. — Что, сучка, решила Ульриха угробить? И сама подставилась так, чтобы отвести подозрения?
В случае опасности я начинаю соображать гораздо быстрее, чем в минуты покоя. Вот и сейчас мне стали отчетливо ясны две вещи.
Первая: взрыв был ради того, чтобы устранить именно меня. Потому, что я взялась за работу с Кирой Виланд и могла выйти на тех, кто ее похитил. И эти люди готовы были пойти на все, лишь бы меня убрать.
Вторая: надо прикинуться дурочкой. Заверять, что понятия не имею, о чем все они говорят. Надо любой ценой выгадать время.
— Кто вы? — спросила я, подпустив в голос слезливые нотки. Так и должна звучать оскорбленная невинность. — И с чего мне убивать Ульриха?
Усатый пожевал губами так, словно хотел сплюнуть от омерзения, и его удерживало только присутствие врача.
— Я Герхард Шуман, старший советник инквизиции, — представился он. Так вот откуда мне знакомо его лицо! Шуман работал над тем, чтобы окончательно лишить ведьм всех гражданских прав. Пока либералам в парламенте удавалось его сдержать, но вряд ли у них получится делать это вечно.
Да, мне стало страшно. Все ведьмы живут с постоянным ощущением беды — будто над головой повис невидимый меч, готовый сорваться в любую минуту.
Но я никогда не думала, что ко мне придет такая беда, из которой не выбраться.