Лесная обитель

Брэдли Мэрион Зиммер

Жрицы становятся вокруг меня и начинают песнопения. Я поднимаю руки и, как только первые лучи солнца пробиваются сквозь пелену тумана, благословляю землю, приютившую нас.

Глава 1

Заходящее солнце скатилось под облака, и золотистые стрелы пронзили деревья, осветив ослепительным оранжевым сиянием каждый умытый листочек. По лесной тропинке шли две девушки. Их волосы сияли в бледных лучах вечернего солнца. Днем лил дождь. В густом дремучем лесу (таких лесов немало было в Южной Британии) сыро и тихо. Время от времени с нижних веток

падают дождевые капли, словно кто-то окропляет тропинку святой водой.

Эйлан полной грудью вдыхала влажный воздух, такой живительный и ароматный, наполненный всеми запахами леса. После пребывания в насквозь пропахшем дымом доме отца лесной воздух казался ей сладким, словно фимиам. Ей рассказывали, что в Лесной обители воздух очищают при помощи священных трав. Эйлан инстинктивно выпрямила спину, подняла на плечо корзину с приношениями и стала вышагивать с гордой грациозностью, подражая походке жриц, живших в Лесной обители. Так она сделала несколько шагов: ее тело двигалось в такт незнакомому ей ритму, и в то же время с такой естественной легкостью, словно ее обучили этому задолго до рождения, в прежней жизни.

Ей разрешили приносить к источнику свои дары лишь после того, как у нее начались ежемесячные кровотечения. Эти кровотечения сделали ее полноценной женщиной, объяснила ей мать, вот так и воды Священного источника даруют плодородие земле. Но обряды, совершаемые жрицами Лесной обители, служили духу Священного источника, и в полнолуние сама Великая Богиня спускалась с небес. Вчера вечером тоже светила полная луна, и Эйлан долго стояла и не отрываясь смотрела на нее, пока мать не позвала девушку в дом. Все ее существо было наполнено неясным ожиданием.

«Может быть, на празднике Белтейн [1] Жрица Оракула назовет меня служительницей Великой Богини». Закрыв глаза, Эйлан пыталась представить, как она ступает в синих одеждах жрицы и за ней тянется широкий шлейф; прозрачная вуаль, опущенная на лицо, придает ее чертам загадочность и тайну.

– Эйлан, что ты делаешь? – Голос Диды прервал ее мечтания. Девушка вздрогнула и, споткнувшись о корень дерева, чуть не выронила корзину. – Ну что ты плетешься, как хромая корова! Мы же не успеем засветло вернуться домой.

1

То же, что праздник костров у древних кельтов. Здесь и далее прим. перев.

Теперь Эйлан окончательно пришла в себя и, сгорая от стыда за свои мысли, поспешила за подругой. Уже слышалось тихое журчание родника. Скоро тропинка стала спускаться вниз. Вслед за Дидой Эйлан подошла к двум валунам. Из расщелины между камнями сочилась вода и тонкой струйкой стекала в озеро. Давным-давно люди огородили это место камнями, с которых со временем вода стерла резные украшения. Зато рядом раскинул свои ветви молоденький куст орешника – отпрыск множества деревьев, что когда-то росли здесь. К веткам орешника люди привязывали ленточки и загадывали желания.

Девушки подошли к озеру и, расстелив скатерть, стали выкладывать свои приношения: затейливой формы пирожки, бутыль с медовым напитком и несколько серебряных монет. В конце

концов, это было небольшое озеро, и в нем обитала не самая главная богиня леса. Разве это озеро можно сравнить с теми священными озерами, которым целые армии жертвуют драгоценные трофеи? Но вот уже много лет женщины ее рода каждый месяц после своих кровотечений приносят дары богине этого озера, чтобы не утратить благословения Великой Богини.

Девушки сняли с себя одежды и, поеживаясь от холода, склонились над озером.

– Священный источник, ты – чрево Великой Богини. Твои воды – колыбель всего живого на земле, позволь и мне принести новую жизнь в этот мир… – Эйлан зачерпнула в ладони воду и медленно вылила на себя, наблюдая, как тонкая струйка сбегает по животу и исчезает между ног.

– Священный источник, твои воды – это молоко Великой Богини. Ты питаешь все живое, позволь и мне вскормить тех, кого люблю я… – Холодная струйка омыла ее соски, и они затрепетали от этого прикосновения.

– Священный источник, ты – дух Великой Богини. Неиссякаемы воды твои, бьющие из глубин, так дай же и мне власть и силы обновить этот мир… – Капли воды упали ей на лоб, и она задрожала всем телом.

Эйлан неподвижным взглядом всматривалась в темную поверхность озера. Водная гладь успокоилась, и она увидела смутные очертания своего отражения. Но что это? Почему вдруг так изменилось ее лицо? На нее смотрела взрослая женщина – кожа бледная, темные завитки отсвечивают красным светом, словно огненные искры, только глаза те же.

– Эйлан!

От оклика Диды Эйлан моргнула – из воды на нее снова смотрело ее собственное отражение. Дида дрожала, и Эйлан тоже вдруг почувствовала, что замерзла. Девушки торопливо натянули на себя одежды. Дида взяла корзинку с пирожками, и по лесу разнеслось ее сочное, звонкое пение.

Владычица источника священного,Тебе свои дары я приношу.Молю тебя я о благословении,Удачи, счастья и любви прошу.

«В Лесной обители, – подумала Эйлан, – эту песню жрицы непременно исполнили бы хором». Она стала подпевать, и ее голосок, тоненький и нерешительный, слился с звучным голосом Диды в удивительно красивой гармонии.

Благослови наш лес и поле,Пошли нам щедрый урожай,Даруй моим родным здоровьеИ души их храни и защищай!

Эйлан стала лить в воду из бутыли медовый напиток, а Дида ломала на кусочки пирожки и бросала их в озеро. Течение подхватило дары, и на мгновение Эйлан показалось, что вода зажурчала громче. Склонившись над темной гладью, девушки покидали в озеро и монеты.

Вскоре рябь на поверхности озера исчезла, и Эйлан, словно в зеркале, увидела отражение двух очень похожих лиц – своего и Диды. Она вся сжалась от напряжения, с испугом ожидая, что ее взору снова предстанет незнакомка. Взгляд затуманился, и теперь она видела в озере только одно лицо, с удивительными глазами, которые излучали райский свет, словно звезды на ночном небосводе.