Лесная обитель
Шрифт:
Кейлин невидящим взглядом смотрела на огонь, но в той хижине было темно, и ни единый луч света не проникал в затаенный уголок ее памяти.
– Я ничего не подозревала. Не понимала, что ему нужно от меня, когда он однажды затащил меня в свою хижину… – Она содрогнулась, терзаемая ужасным воспоминанием, о котором и теперь не могла спокойно говорить.
– И ничего нельзя было сделать? – словно с какой-то далекой звезды донесся до нее голос Эйлан.
– А что я могла сделать? – резко отозвалась Кейлин, по-прежнему не отрывая взгляда от мерцающих угольков, словно они были для нее спасительной нитью жизни. – Я… я с плачем кинулась бежать… Я рыдала так долго. Мне казалось, будто я растворилась в
– Кто-нибудь узнал об этом? Его наказали? – спросила Эйлан. – Мой отец, наверное, убил бы того, кто посмел бы прикоснуться ко мне.
Высказав вслух то, что долгие годы терзало ей душу, Кейлин почувствовала облегчение. Она прерывисто вздохнула.
– Я росла среди варваров, но надругательство над женщиной, тем более над ребенком, в нашем племени считалось преступлением. Если бы я пожаловалась на насильника, его посадили бы в клетку, а потом сожгли бы на медленном огне. Ему было известно, какое наказание его ожидает, и поэтому он пригрозил мне, чтобы я молчала. Но ничего этого я не знала тогда. – Теперь Кейлин говорила как-то отрешенно, словно рассказывала не о себе. – А год спустя я встретила Лианнон. Ей бы и в голову не пришло, что такая маленькая девочка, какой я тогда была, уже не девственница. А когда я узнала ее ближе, поверила в ее доброту, было уже поздно открывать свою тайну. Я боялась, что меня отправят обратно домой. Так что видишь, никакой святости и божественности во мне нет, все это обман, – безжалостно заключила Кейлин. – Если бы Лианнон знала, что со мной произошло, я никогда не стала бы жрицей, но я сделала так, чтобы она ничего не узнала. – Кейлин отвернулась. Воцарилась тишина. Она длилась лишь мгновение, но жрице показалось, будто прошла целая вечность.
– Посмотри на меня…
Как бы помимо своей воли Кейлин перевела взгляд на девушку. Одна половина лица Эйлан сияла лучезарностью Великой Богини, другая была скрыта тенью.
– Я верю в тебя, – серьезно сказала девушка. Кейлин судорожно вздохнула, на глаза навернулись слезы, и черты Эйлан потонули в прозрачной пелене.
– Я живу только потому, что верю: Великая Богиня не держит на меня зла, – снова заговорила жрица. – К тому времени, когда я поняла, что совершила великий грех, я уже стала послушницей. Но никаких дурных знамений не было. Когда меня посвятили в жрицы, я думала, меня поразит гром небесный, но и этого не случилось. Тогда в мою душу закрались сомнения: существуют ли боги вообще, а если все-таки они есть, то их, должно быть, не интересуют деяния простых смертных.
– А может, они просто гораздо милосерднее, чем люди, – добавила Эйлан и тут же зажмурилась, как бы изумляясь своему безрассудному высказыванию. Прежде ей и в голову не приходило усомниться в мудрости таких людей, как ее отец и дедушка. – Почему вы покинули башню на берегу моря? – спросила она через некоторое время.
Кейлин, погруженная в воспоминания, вздрогнула от неожиданности, затем ответила:
– Потому что римляне разрушили святилище на острове Мона. Ты об этом слышала?
– Мой дедушка – он бард – знает сказание про те события. Но ведь это же случилось очень давно, еще до твоего рождения…
– Не совсем, – рассмеялась Кейлин. – Я была тогда ребенком. Если бы Лианнон не находилась в то время в Эриу, в стране, которую
– Договор с римлянами! – вскричала Эйлан. – Но ведь именно римляне убили жриц!
– Не убили, только надругались, – зло проговорила Кейлин. – Жрицы с острова Мона выносили детей, которыми наградили их римляне, а потом покончили с собой. Дети были отданы на воспитание в семьи верных британцев, в такие, как ваша.
– Синрик! – воскликнула Эйлан; теперь ей стало ясно, откуда взялся ее молочный брат. – Вот почему он так ненавидит римлян и всегда просит, чтобы спели сказание о событиях на острове Мона, хотя это случилось очень давно. А когда я спрашивала об этом, мне тут же приказывали замолчать!
– Синрик ненавидит римлян, но в нем римской крови ровно столько же, сколько и в том юноше, за которого твой отец отказался выдать тебя замуж, – со смехом заметила Кейлин. Эйлан, обхватив себя руками, недвижным взглядом уставилась в огонь. – Ты мне не веришь? Но все это правда. Возможно, римляне хотели искупить вину за содеянное, да и потом, твой дедушка – хитрый политик, не хуже любого римского сенатора. Он заключил сделку с Цериалом, который был наместником до Фронтина. Одним словом, в Вернеметоне выстроили Лесную обитель, которая стала убежищем для женщин и жриц всей Британии. Потом Лианнон выбрали Верховной Жрицей, и мне тоже нашлось место среди служительниц Великой Богини – просто никто не знал, куда еще можно меня определить. Я помогаю и прислуживаю Лианнон с самого детства, но не я буду ее преемницей. Мне это ясно дали понять.
– Почему?
– Поначалу я решила, что так пожелала Великая Богиня… из-за того, о чем я тебе уже рассказала. Потом же я догадалась, что жрецы не доверяют мне, опасаются, что я не стану беспрекословно подчиняться их воле. Я люблю Лианнон, но я слишком хорошо изучила ее и знаю, что она всегда клонится в ту сторону, куда дует ветер. Наверное, она только раз в жизни посмела возразить Совету друидов – когда настояла, чтобы меня оставили с ней. А я насквозь вижу все их интриги и говорю все, что думаю, хотя, – Кейлин печально покачала головой, – и не откровенничаю с ними, как сейчас с тобой!
Эйлан улыбнулась ей в ответ.
– Да уж, наверное. Я и представить себе не могу, чтобы в доме отца можно было сказать хотя бы половину того, что я услышала этой ночью.
– Мне ни за что не позволят говорить от имени Великой Богини. Они каждый раз с ужасом будут ждать, не наболтаю ли я чего неугодного! – Кейлин с удивлением отметила, что опять может смеяться. – Им нужна более надежная жрица. Сначала я думала, что они хотят сделать преемницей Лианнон Диду, но я случайно услышала, что сказал Арданос, когда Диду призвали служить в Лесную обитель. По-моему, они хотели призвать тебя.
– Ты уже что-то подобное говорила мне, но, кажется, отец собирается выдать меня замуж.
– Вот как? – Кейлин удивленно вскинула бровь. – Что ж, может, я и ошибаюсь. Мне ведь известно только то, что сын префекта лагеря легионеров в Деве просил твоей руки.
– Отец был очень разгневан… – Эйлан покраснела, вспомнив ужасные слова Бендейджида. – Он сказал, что Сенару выдаст замуж как можно раньше, чтобы избежать неприятностей. Я решила, что он и со мной поступит так же. Но он ничего не говорил о том, чтобы отправить меня в Вернеметон. Раз я не могу стать женой Гая, – уныло добавила девушка, – все остальное для меня неважно: я готова заниматься чем угодно.