Лесная сказка
Шрифт:
Воробей Воробеич пробовал заходить в воду, — по колени зайдёт, а дальше страшно делается. Так-то и утонуть можно! Напьётся Воробей Воробеич светлой речной водицы, а в жаркие дни покупается где-нибудь на мелком месте, почистит пёрышки — и опять к себе на крышу. Вообще жили они дружно и любили поговорить о разных делах.
— Как это тебе не надоест в воде сидеть? — часто удивлялся Воробей Воробеич. — Мокро в воде, — ещё простудишься…
Ёрш Ершович удивлялся в свою очередь:
— Как тебе, брат, не надоест летать? Вон как жарко бывает на солнышке: как раз задохнёшься. А у меня
— И ещё как ходят, брат!.. У меня есть большой приятель — трубочист Яша. Он постоянно в гости ко мне приходит… И весёлый такой трубочист, — всё песни поёт. Чистит трубы, а сам напевает. Да ещё присядет на самый конёк отдохнуть, достанет хлебца и закусывает, а я крошки подбираю. Душа в душу живём. Я ведь тоже люблю повеселиться.
У друзей и неприятности были почти одинаковые. Например, зима: как зяб бедный Воробей Воробеич! Ух, какие холодные дни бывали! Кажется, вся душа готова вымерзнуть. Нахохлится Воробей Воробеич, подберёт под себя ноги да и сидит. Одно только спасенье — забраться куда-нибудь в трубу и немного погреться. Но и тут беда.
Раз Воробей Воробеич чуть-чуть не погиб благодаря своему лучшему другу — трубочисту. Пришёл трубочист да как спустит в трубу свою чугунную гирю с помелом, — чуть-чуть голову не проломил Воробью Воробеичу. Выскочил он из трубы весь в саже, хуже трубочиста, и сейчас браниться:
— Ты это что же, Яша, делаешь-то? Ведь этак можно и до смерти убить…
— А я почём же знал, что ты в трубе сидишь?
— А будь вперёд осторожнее… Если бы я тебя чугунной гирей по голове стукнул, разве это хорошо?
Ершу Ершовичу тоже по зимам приходилось несладко. Он забирался куда-нибудь поглубже в омут и там дремал по целым дням. И темно, и холодно, и не хочется шевелиться. Изредка он подплывал к проруби, когда звал Воробей Воробеич. Подлетит к проруби воды напиться и крикнет:
— Эй, Ёрш Ершович, жив ли ты?
— Жив… — сонным голосом откликается Ёрш Ершович. — Только всё спать хочется. Вообще скверно. У нас все спят.
— И у нас тоже не лучше, брат! Что делать, приходится терпеть… Ух, какой злой ветер бывает!.. Тут, брат, не заснёшь… Я всё на одной ножке прыгаю, чтобы согреться. А люди смотрят и говорят: «Посмотрите, какой весёленький воробушек!» Ах, только бы дождаться тепла… Да ты уж опять, брат, спишь?
А летом опять свои неприятности. Раз ястреб версты две гнался за Воробьём Воробеичем, и тот едва успел спрятаться в речной осоке.
— Ох, едва жив ушёл! — жаловался он Ершу Ершовичу, едва переводя дух. — Вот разбойник-то!.. Чуть-чуть не сцапал, а там бы поминай как звали.
— Это вроде нашей щуки, — утешал Ерш Ершович. — Я тоже недавно чуть-чуть не попал ей в пасть. Как бросится за мной, точно молния. А я выплыл с другими рыбками и думал, что в воде лежит полено, а как это полено бросится за мной… Для чего только эти щуки водятся? Удивляюсь и не могу понять…
— И я тоже… Знаешь, мне кажется, что ястреб когда-нибудь был щукой, а щука была ястребом. Одним словом, разбойники…
II
Да,
Однажды летом трубочист кончил свою работу и пошёл к речке смыть с себя сажу. Идёт да посвистывает, а тут слышит — страшный шум. Что такое случилось? А над рекой птицы так и вьются: и утки, и гуси, и ласточки, и бекасы, и вороны, и голуби. Все шумят, орут, хохочут — ничего не разберёшь.
— Эй вы, что случилось? — крикнул трубочист.
— А вот и случилось… — чиликнула бойкая синичка. — Так смешно, так смешно!.. Посмотри, что наш Воробей Воробеич делает… Совсем взбесился.
Синичка засмеялась тоненьким-тоненьким голоском, вильнула хвостиком и взвилась над рекой.
Когда трубочист подошёл к реке, Воробей Воробеич так и налетел на него. А сам страшный такой: клюв раскрыт, глаза горят, все пёрышки стоят дыбом.
— Эй, Воробей Воробеич, ты это что, брат, шумишь тут? — спросил трубочист.
— Нет, я ему покажу!.. — орал Воробей Воробеич, задыхаясь от ярости. — Он ещё не знает, каков я… Я ему покажу, проклятому Ершу Ершовичу! Он будет меня поминать, разбойник…
— Не слушай его! — крикнул трубочисту из воды Ёрш Ершович. — Всё-то он врёт…
— Я вру? — орал Воробей Воробеич. — А кто червяка нашёл? Я вру!.. Жирный такой червяк! Я его на берегу выкопал… Сколько трудился… Ну, схватил его и тащу домой, в своё гнездо. У меня семейство — должен я корм носить… Только вспорхнул с червяком над рекой, а проклятый Ёрш Ершович, — чтоб его щука проглотила! — как крикнет: «Ястреб!» Я со страху крикнул — червяк упал в воду, а Ёрш Ершович его и проглотил… Это называется врать?!. И ястреба никакого не было…
— Что же, я пошутил, — оправдывался Ёрш Ершович. — А червяк действительно был вкусный…
Около Ерша Ершовича собралась всякая рыба: плотва, караси, окуни, малявки, — слушают и смеются. Да, ловко пошутил Ёрш Ершович над старым приятелем! И ещё смешнее, как Воробей Воробеич вступил в драку с ним. Так и налетает, так и налетает, а взять ничего не может.
— Подавись ты моим червяком! — бранился Воробей Воробеич. — Я другого себе выкопаю… А обидно то, что Ёрш Ершович обманул меня и надо мной же ещё смеётся. А я его к себе на крышу звал… Хорош приятель, нечего сказать! Вот и трубочист Яша то же скажет… Мы с ним тоже дружно живём и даже вместе закусываем иногда: он ест — я крошки подбираю.
— Постойте, братцы, это самое дело нужно рассудить, — заявил трубочист. — Дайте только мне сначала умыться… Я разберу ваше дело по совести. А ты, Воробей Воробеич, пока немного успокойся…
— Моё дело правое, — что же мне беспокоиться! — орал Воробей Воробеич. — А только я покажу Ершу Ершовичу, как со мной шутки шутить…
Трубочист присел на бережок, положил рядом на камешек узелок со своим обедом, вымыл руки и лицо и проговорил:
— Ну, братцы, теперь будем суд судить… Ты, Ёрш Ершович, — рыба, а ты, Воробей Воробеич, — птица. Так я говорю?