Лесник поневоле 2.0
Шрифт:
Вот бы их авиацией долбить, да «Катюшами». Но авиация подавлена, или авиаторы свалили, как у старшины — за день до войны. Весь персонал уехал на грузовиках и лишь трое пилотов эвакуировали какие-то секретные самолёты. Оставили завхоза на случай, если вернутся, и четырёх караульных. Повоевали, бляха, встретили врага в воздухе. Вот тебе и красные кавалеристы, хотя может и правильно, чего бы они могли сделать в первый день? А так — опытных лётчиков спасли, да новые аэропланы, потом отквитаются по полной. Плечом к плечу с целой эскадрильей, или в чём там авиация исчисляется?
У Генки были знакомые, которые петрили и в технике Второй Мировой, и в оружии, и в именах немецких генералов. Они каждый свободный час торчали в интернете, на
Цель нашлась, когда уже обратно собрался. Мотоциклисты заблудились, видимо свернули не на ту дорогу, которая закончилась тропой. Вот и слава богу, всё же не на пустую спать придётся. Оба трупа там и бросил, оружие забрал в трофеи, а мотоцикл укатил в чащу — побольше бы таких подарков судьбы.
А Филатов пока думу думал — странный этот диверсант и ящики с коробками в его схроне странные. Надписи по-русски, а даты вообще непонятные, ну что это за год выпуска 2004-ый? Когда на дворе 1941-ый. Ох, непрост этот майор, ох непрост. Но деться некуда — сам напросился, теперь хоть даже оборотнем Геннадий Алексеич окажется, придётся вместе воевать. Слово у старшины железное, да и не пахнет здесь серой и чертовщиной. Наверняка какие-нибудь обьяснения есть, только война идёт — не до них. Лишь бы своим не навредить, а фашистов бить можно и с дьяволом под ручку. Ничего, скоро свои вернутся, тогда и уйти можно к ним, чтобы голову не забивать всякой дурниной. Лучше ужин приготовить, а то боец усталый и голодный придёт и есть захочет. Андрей Платоныч, после финской, привык думать о сегодняшнем, да о том, что пощупать можно. А гадать до бесконечности бессмысленно, для этого академики и профессора есть — им Родина за это большие оклады назначила и прекрасные квартиры выделила. Пусть у них голова болит для пользы дела.
Другое дело, что с пострадавшими от взрывов консервами делать? То ли сразу съесть, то ли людям раздать, а хранить нельзя — быстро испортятся. Тащили всё, что уцелело и на глаза попалось, жадюга Межов готов был даже с разбитых самолётов ШВАКи поснимать. Нам, говорит, нужны двадцатимиллиметровые орудия персонального уничтожения. Только не сказал, где время на демонтаж найти и как он их собирается потом использовать. Обошлось, конечно, но признак нездоровый. Чем-то американец напоминал красноармейца Гусева из «Аэлиты» — тот тоже всё под себя сгребал и вёл какую-то тайную игру. Да и никакой он не американец, хотя может из тех русских, которые ещё при царях в Америку уехали? В смысле, их потомок. А сюда зачем приехал, неужели о войне знал? Хотя о ней все знали, только неизвестно было когда и как она начнётся.
Раздумья, припасы, а вот и ужин поспел — и где же лесной солдат бродит? Добегается пока всё остынет!
— Держи, дружище, пулемёт и карабины фрицев, кое-как допёр.
— Ну ты жаден до пулемётов, куда тебе столько, Лексеич?
— Детство такое было, всегда всего не хватало, вот и заразился. Да и не в стволах дело, а в боеприпасах, их потом днём с огнём не сыщешь. Я, вон, гранаты не стал брать, своих хватает.
Ещё бы не хватало, даже ящик противотанковых припёрли с аэродрома,
— В этом, который не по-русски, лежат пластмассовые гранаты. Мы ими тоже кидаться будем, но по пехоте.
Старшина не совсем понял про «пластмассу» — пришлось переводить на «целлулоид», хотя всё равно не ясно, как ими воевать.
— Андрей, внутри шарики стальные, тысячи две-три в каждой — знаешь как секут всех, кто рядом оказался? Целый кузов фрицев можно ухайдокать парой штук, лишь бы успеть, пока они не вылезли.
Ага-ага, только как к тому кузову подобраться? Впрочем разговоры это одно, а дела показывают результаты неожиданные. О таких потом легенды рассказывают в которые мало кто верит, но с удовольствием слушают.
В конце концов, план составили: сначала до хутора сходить, потом за деревней понаблюдать, а если немцев не будет — Межов до аэродрома сбегает, проверив по дороге трассу к северу. Может фрицепоток уже прерывистый и какую-нибудь подляну удастся подготовить? Забот много, а исполнителей лишь одна целая и одна хромая. И людей не наберёшь, иначе съедят все запасы за три дня и патроны истратят, пока будут учиться стрелять.
— Что же эти гниды продажные делают, — возмущался старшина шёпотом, — глянь, немчуре хлеб с солью вынесли, да ещё и кланяются.
— Не бухти, Платоныч, может люди выжить хотят, пока Советская власть не вернётся? Фашисты явно за продовольствием приехали.
— Ну и продали б, чего хлебом-солью встречать? Нет, эти из тех, кто при поляках жил хорошо, а наших ненавидит. Куркули, а не люди.
Генка понимал, что партнёр прав, но раздумывал. Да и не верил он, что фриц по-доброму всё разведёт — чихали арийцы на подношения и преклонения. Все рэкетиры одинаковы, все говорят, что волю и права человека защищают, а сами выжимают досуха, да ещё и в кубышку загоняют. Хоть в девяностых, хоть в сороковых. Однако начинать стрельбу рановато — немцы пока насторожены, по сторонам зыркают. Явно, что какая-то хозкоманда в полтора десятка рыл на двух мотоциклах, с одним тяжёлым грузовиком. Небось в разных местах хотят дань сегодня собрать.
А это что такое, почему не деньгами платят, а какую-то бумажку заполняют и подписывают? Хуторяне вон им сколько мешков накидали, да живого кабанчика выдали, связанного. Неужели кулаки на расписку повелись, с неё же хрен что получишь потом? Во, началось, перед рэкетом сколько не прогинайся, а он всё равно силу покажет. В чём-то не сговорились, немецкий «бригадир» голос повысил, а это зря. В Генкином лесу нельзя так себя вести.
— Андрей Платоныч, ты главное тех, кто слева, отстреливай, а я остальными займусь. И не высовывайся, не будет целей — не дёргайся, пережди. И вообще будь готов по моей команде назад ухромать, иначе руки мне свяжешь.
— А как же ты?
— Всё, заткнись родной и не вздумай геройство проявлять. Постреляем, кого сможем, и отступим к едреней фене. В другой раз добьём, если попадутся.
Глава 4
Глава четвёртая
СВД с глушителем начала сбор урожая: командир, пулемётчики и те, кто ещё не успел залечь. Метрах в трёх слева щёлкала АВС, одиночными. Чего старшина так её любил, непонятно, но даже «калаш» не захотел брать. Мол, к своей ещё в финскую привык. Ну, ему виднее. Новый магазин… «вал» поближе, чтобы сквозь преграды стрелять… ага, хуторяне разбежались и тоже попадали. Не хрен врагу жопу лизать, ликвидатор — не гуманист, уничтожает всех, если по обстоятельствам. В зоне его действия лишь одна власть и одна правда, а справедливость и гуманность потом придут, в мирное время.