Лесное чудо

Шефнер Вадим Сергеевич

— Вот, предположим, одному человеку нравится одна девушка, но она старше его, и он ей не нравится. Вот если бы ты был этим одним человеком, то что бы ты делал?

— Ну, не знаю, — ответил я, польщенный таким вопросом. — Может, я не стал бы на нее внимание обращать — так ей и надо. А может быть, я отличился бы чем-нибудь, сделал бы что-нибудь там удивительное, вроде как в сказке, и она сразу бы влюбилась в меня до безумия.

— Что значит «удивительное», что значит «как в сказке»? — сердито спросил Володька.

— Не

знаю, сразу не придумать, но только я бы сделал что-нибудь удивительное. Купил бы, например, велосипед — и на крыльцо поставил незаметно. Она бы удивилась, заохала, а я бы спокойно сказал: «Вот здесь ничего не было, а я захотел — и велосипед появился».

— Так кому велосипед-то? — буркнул Володька. — Тебя не поймешь.

— Велосипед — мне. Он мужской.

— Боже, какой ты еще дурак! — отплюнулся Володька. — Мне даже страшно — неужели и я в твои годы таким же был?

— Ты и сейчас не больно умный, — огрызнулся я. — Я к тебе с вопросами не лезу, а ты ко мне лезешь.

А он, хоть и дураком меня обозвал, стал после этого разговора как-то живее. Стал в лес ходить, стал из дому пропадать — только без меня. Один раз ушел с утра и вернулся поздно-поздно. Бабушка сказала ему, что так нельзя, что он ударяется из одной крайности в другую.

А он сказал, что тренируется в дальней ходьбе. Каждый умный человек должен развивать свои ножные мускулы.

Однажды он напомнил мне, что давненько не были мы на нашей табачной плантации, — надо бы побывать там. И мы пошли в ольшаник, в самый конец низинки.

Там на полянке у нас были разложены для просушки срезанные ветки ольхи. Это был наш табак. В затяжку мы тогда еще не курили, так что нам было все равно, чем дымить. Мы свертывали из газетной бумаги большие козьи ножки, растирали между ладонями бурые высохшие листья — и закуривали. На этот раз наш тaбак часто загорался вместе с бумагой, и приходилось слюнить пальцы и гасить огонь: мы давно здесь не были, и листья очень уж пересохли.

— Вот и накурились, — удовлетворенно сплевывая, сказал Володька и запел:

Девушку из маленькой таверныПолюбил суровый капитан,Девушку с глазами дикой серныИ с улыбкой, свойственной детям…

Он допел всю песню до конца, до того места, где девушка, не дождавшись капитана, в которого она тоже влюбилась, кидается в море с маяка, и в заключение сказал:

— Давай пойдем куда-нибудь пошляемся. Культурный человек должен иметь хорошо развитые ноги, надо больше ходить.

— Пойдем на речку, — предложил я.

— В этой речке только свиньям барахтаться, — ответил Володька.

— Ну пойдем на Дальний хутор к качелям.

— Я не ребенок, чтобы на каких-то там дурацких качелях качаться.

— Ну в лес пойдем.

— В

лесу тоже ничего интересного нет, — лениво ответил он. — Ну, если тебе уж так хочется, то пойдем.

Мы поднялись на невысокое взгорье и вошли в лес.

Здесь было тихо и безлюдно. Грибникам еще рано было сюда, а ягоды собирали в другом лесу, в том, что за речкою. Мы не спеша шли по еле заметной тропинке, Володька впереди, я сзади.

— А заблудиться не боишься? — спросил вдруг Володька. — Ведь этот лес, говорят, до самого Новгорода идет. Вдруг заблудимся?

— Я не боюсь, — ответил я. — Чего бояться? В прошлом году здесь двое ребят, говорят, заблудились, так их лесник нашел и домой привел.

— А как фамилия нашей хозяйки, ну? — Володька помедлил и выговорил первую часть фамилии Аннушки.

— …ниеми, — торжественно докончил я. — Пойдем назад, что ли?

— Давай отдохнем, — возразил Володька. — Гляди, вон там какая полянка уютная. Пошли туда.

Мы свернули и вышли на полянку. Там было много пней.

— Ой, что там на пне такое? — крикнул вдруг Володька и побежал к одному старому пню. — Гляди, будильник! Чур, я нашел!

Действительно, на старом пне стоял будильник. Обыкновенный будильник, на вид совсем новенький.

— Он настоящий? — спросил я.

— Вроде бы настоящий, — ответил Володька, беря его в руки. — Только не идет, попробую завести.

Он завел часы, тряхнул — они затикали.

— Идет!

Да, будильник был настоящий, с маркой треста точной механики, и он шел и мог звонить. Но это-то и было самое странное: лес, пень, на пне будильник.

— Я его домой понесу, — прошептал Володька. — Идем скорей домой!

— Может, его забыл кто-нибудь здесь?

— Кто может забыть будильник в лесу? Сам подумай своей головой — кто может позабыть в лесу будильник?

— Так ведь как-нибудь попал он в лес! — крикнул я. — Ведь он не сам на пень прискакал.

— Может, и сам, — серьезно ответил Володька. — Может, это чудо.

— Ерунда! Раз бога нет, то и чуда не может быть.

— Бога нет — это одно дело, а чудеса все равно могут быть, без всякого бога, — это другое дело.

— Ты сам, верно, его подсунул сюда, а теперь говоришь — чудо. А где деньги, что ты на коньки с ботинками копишь? Покажи! Меня-то не облапошишь!

— Вот чудак, — удивился Володька, — зачем мне будильник совать сюда? Что я — сумасшедший?

Голос у него, когда он произносил эти слова, был очень искренний.

Но вот мы дошли до дома.

— Володя в лесу будильник нашел, — ошарашил я бабушку. — Самый настоящий. С ходом и со звоном.

— Господи, что за чушь. Почему — будильник? Как будильник в лес может попасть?

Она осмотрела будильник и признала его настоящим. Старушка дачница тетя Людмила, пришедшая за солью с соседнего хутора, покачала головой и сказала робко: