Лесное наследие

Верещагин Петр

Но когда черно-зеленым маревом надвинулся Лес, когда зазвучал голос, от которого у слуг лишь пятки засверкали, а завидный жених, владетель Дюренбрехта, дрогнул и последовал их примеру, – Эстелла, дочь Коннора Кельмаркского, уже знала, что этому браку не бывать. Робкий не станет ее мужем.

Вагн бы не отступился, думая она, когда черно-зеленая волна уносила ее вглубь Леса.

В Лесу она не боялась. Просто поляна и большой валун, и мох

мягче многих подушек. Она даже задремала, и во сне не видела ничего, и неважно, зовется эта ночь Самхейном или еще как-нибудь. Эсси знала, что за ней придут, так или иначе: что отец, что мать горы свернут, если захотят.

Когда она увидела Вагна, она поняла, что мечта стала явью, и все будет только так. Он не знатного рода, пускай – но они любят друг друга, и если кому-то не нравится жить словно в сказке, Эсси до этого дела нет.

Тропинка вскарабкалась на бугор, Эсси одним махом взлетела туда же и остановилась перевести дух.

Внизу, в котловине с песчаным дном, вырастая из багряно-рыжей тени, опираясь на посох, стояла крепкая фигура древнего божества, из синего до черноты пламени.

Эстелла глазом не моргнула. Она провела ночь в объятиях Леса, древние боги теперь ее не пугали.

Синева пламени под взглядом девушки словно вывернулась наизнанку и налилась жемчужно-розовыми тонами. Блики пламени были подобны игре рассветных лучей на мраморной статуе, на светящейся молодостью обнаженной коже. Юное божество закружилось в радостном танце, а тень приобрела обычный для теней серый и сизый цвет.

Божество сказало:

– Не жди, иди – и будешь знать ответы, судьбой своею всякий правит сам.

Тень жалобно возразила:

– А кто прошел меж тем и этим светом, где обретет удел, и кров, и храм?

Божество недовольно топнуло ногой и проговорило:

– Дай волю чувствам, дай свободу страсти, дай – и найдешь, и раз, и два, и пять.

На что тень только вздохнула:

– Кто дал – нашел, кто взял – изведал счастье, а тот, кто счастлив – не желает знать…

Эсси рассмеялась. Это же так просто! Это же так… так понятно, как раз то, о чем думала она сама! У жизни и у сказки разные порядки, но кто сказал, что их нельзя примирить?

Так, улыбаясь, Эсси шагнула вперед, и боги с их тенями пропали, ушли на Ту Сторону, где им и место. А ее место – здесь, вот пересечь котловину и выйти на тракт,

что ведет из Дюренбрехта, пройти с полмили на север, и там уже за поворотом откроется Кельмарка…

Обручение провозгласили вечером того же дня, а на свадьбу через месяц пригласили всю окрестную знать.

Гервард фон Дракенберг и барон Вольфганг фон Донаркейль выслушали все, что желал сказать Коннор, и договорились о том, где начинаются рубежи Леса. Где каждый из них дозволит своим людям пасти свиней, охотиться с луком и копьем и рубить дрова, но не ставить ловушки и не пускать пал, очищая земли под пашню.

Так и записали, Коннор заранее пригласил из Зальцбурга стряпчего, искушенного во всех пергаментных премудростях, и тот составил соглашение, копию которого потом отвез в графский архив. О том, что dominus Silvani обязуется способствовать процветанию удела своей супруги, при условии, что род упомянутой супруги не будет посягать на процветание его удела, границы какового обозначены особо. Отдельным пунктом вписав, что брак считается заключенным и осуществленным со дня составления сего соглашения, в чем свидетелями и поручителями выступили уважаемые владетельные domini – Connorus Kelmarkae, Gerwardus Drakenbergi, Wolfgangus Donarkeili baro, et Widericus Durenbrechti. Крестики-подписи Коннора, Герварда и барона Вольфганга засвидетельствовал стряпчий; грамотный Видерик расписался сам.

Владетель Дюренбрехта не стал идти против воли соседей, хотя его это соглашение не интересовало ни с какой стороны, он вообще желал, чтобы проклятый Лес провалился в преисподнюю; но Видерик не нес в себе наследия великих чародеев былого и подобные желания воплощать не умел.

В середине следующего лета Эстелла родила сына, и Коннор успел ещеобучить внука всей той воинской премудрости, какую не мог дать Бриану егоотец.

Горм-управитель до самой смерти следил за хозяйством Кельмарки, потом Вагн занял его место и справлялся не хуже.

Став, как подобает воину-наследнику благородной крови, рыцарем, Бриан некоторое время считался наследником Кельмарки, но потом передал титул и права младшему брату, а сам ушел в орден храма под своим прославленным турнирным именем. В списках трирских храмовников он значился как Бриан Лесной Молчун – Бриан де Хольц-Хельбер.

Кельмаркой же правила госпожа Эстелла, а потом – ее дети от любимого человека.

Лес сдержал слово.